Российские автомобили выходят за рамки роскоши
Дмитрий Гронский — о понятии luxury
Обозреватель “Коммерсантъ FM” Дмитрий Гронский рассказывает, по какому принципу машины можно отнести к сегменту luxury и на автомобилях каких брендов предпочитают ездить россияне.
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Несколько лет назад, я поинтересовался у менеджера одной азиатской автомобильной компании, почему вдруг они так резко подняли цены на свою продукцию. «А вы разве не слышал? — Он удивленно поднял брови.— Мы теперь премиальный бренд».
На днях аналитическое агентство «Автостат» опубликовало отчет о том, сколько на территории Российской Федерации по состоянию на 1 июля нынешнего года насчитывается автомобилей сегмента luxury. По версии «Автостата», таких машин у нас в стране насчитывается 13,4 тыс. Треть из них — это Bentley. То есть получается, что автомобили британского бренда — самый массовый продукт в этом сегменте. В пересчете на штуки 4,3 тыс. автомобилей. На втором месте располагается Mercedes-Maybach, представленный у нас в количестве 3,4 тыс. экземпляров, что составляет четверть всех luxury-автомобилей. Далее следует Maserati — 1,6 тыс. Rolls-Royce — 1,2 тыс. Дальше счет идет на сотни: 780 — Ferrari, 436 — Aston Martin, 417 — Lamborghini.
О чем нам говорят эти цифры? Пожалуй, только о том, что деление на «luxury» и «не luxury» весьма условно. Maybach, например, давно уже не бренд, а всего лишь топовая комплектация Mercedes-Benz S-класса. Luxury можно перевести на русский как «роскошь», «богатство». А если так, то почему Maserati Ghibli — «luxury», а Range Rover, который в полтора раза дороже,— «не luxury»? Хотя цена тоже не дает ответа на вопрос.
Месяц назад мой коллега ездил по дорогам Алтая на Lamborghini Urus. А там, где кроссовер не мог проехать, приходилось пересаживаться на вертолет. Так вот, подержанный Ми-8 стоил как несколько новых Urus. И какой из этого следует сделать вывод? Копаясь в интернете, я нашел еще и такое определение luxury — это роскошь, которую нельзя объяснить, она понятна только избранным. Но если так, то все попытки загнать роскошь в статистические рамки выглядят наивным стремлением подвести под стандарт то, что тебе, увы, не доступно.