Эксперты — о правилах техники безопасности при авиаперелетах

Катастрофа самолета SSJ 100 «Аэрофлота» в аэропорту Шереметьево, во время которой погиб как минимум 41 человек, поставила перед обществом ряд вопросов, которые бурно обсуждаются в соцсетях. “Ъ” обратился к специалистам, чтобы разобраться, могла ли эвакуация замедлиться из-за пассажиров, покинувших самолет с ручной кладью, был ли экипаж в состоянии управлять поведением пассажиров во время аварии и могла ли молния быть причиной случившегося. Эксперты напоминают читателям “Ъ”, как важно внимательно относиться к предполетному инструктажу и выполнять требования экипажа, а также о том, что всем без исключения выжившим и родственникам погибших необходима психологическая помощь.

«Оставьте все вещи, выходите как есть»

Стюардесса компании «Аэрофлот» (на условиях анонимности):

— В соцсетях возмущаются действиями пассажиров, которые якобы тратили время, чтобы забрать с собой ручную кладь. Такие действия действительно могли помешать эвакуации?

— Сразу уточню: только члены экипажа и сами пассажиры могут рассказать точно о том, что происходило внутри. Тем не менее есть видео, как от горящего самолета отбегают люди — и у некоторых в руках рюкзаки, сумки на колесиках. Конечно, с точки зрения сотрудника авиации, такое поведение — это серьезное нарушение техники безопасности.

Во время предполетного инструктажа пассажиров про ручную кладь ничего не говорится, кроме того, что во время взлета и посадки она должна находиться только на полках или под сиденьем впередистоящего кресла, ни в коем случае не в проходах и не у выходов. В каждом кресле есть более подробная инструкция — считается, что пассажиры должны ее прочитать в начале полета. Но даже если они этого не сделали, в случае внештатной ситуации команда обязательно предупредит их, что надо оставить багаж.

У нас есть четкий, подробный протокол действий, там прописаны все команды пассажирам. Например, бортпроводники должны проинструктировать их, какую занять позу в кресле, чтобы максимально смягчить последствия от жесткого касания. Буквально — руки сложить вот так, голову наклонить вот так. И в этом протоколе есть обязательная команда «Оставьте все вещи, выходите как есть».

— Почему нельзя брать вещи?

— Потому что это дополнительные затраты времени. Человек встает, открывает полку, вытаскивает чемодан — это минимум две-три секунды. Вроде бы немного, но если таких людей несколько?

Движение застопорится, и, к сожалению, кому-то не хватит всего нескольких секунд, чтобы спастись.

— А можно взять рюкзак? Его обычно держат на коленях.

— Даже компактный рюкзак не может находиться на коленях во время посадки — его требуют убрать под сиденье. Вытащить его оттуда — тоже трата времени. Может быть, ничего плохого не произойдет. А может быть, вам именно этих трех-четырех секунд не хватит, чтобы спастись. Поэтому если у вас на борту нештатная ситуация и бортпроводники отдают команды, пожалуйста, выполняйте их максимально четко. Вставайте и выходите как есть, без сумок и рюкзаков.

— Могло ли случиться так, что полки с ручной кладью открылись сами, при жесткой посадке? Тогда люди могли подбирать упавшие вещи, расчищая проход. Я однажды видел, как вещи выпали из полок при обычной турбулентности.

— Теоретически полки не должны открываться даже при жестком касании — самолеты тщательно тестируют на такие ситуации еще во время производства. Если вы видели, как они открылись во время турбулентности, это вопиющая ситуация. Полки закрывают до характерного щелчка, после этого они надежно закреплены. Значит, в вашем случае кто-то из экипажа не выполнил свои обязанности, не проверил, закрыты ли полки.

— Многие недоумевают, почему пожарные и скорая помощь приехали только когда самолет приземлился, а не встречали его, когда он еще был в воздухе.

— Вообще у этих служб есть свои нормативы, через сколько минут они должны прибыть на место экстренной посадки. Действительно, бывает, что пожарные и медики выезжают заранее, но для этого пилот должен в воздухе запросить у диспетчера такую помощь. Возможно, такую встречу и не считали необходимой: ведь самолет загорелся лишь в момент приземления. Но точнее я сказать не могу.

— Еще особо отмечается тот факт, что пострадал фактически новый самолет SSJ 100. Есть ли у сотрудников авиации какое-то особенное отношение к этому самолету, опасения по поводу работы на самолетах такого типа?

— Можно я на этот вопрос отвечу без подробного объяснения? Да, есть.

---

«Грозопеленгатор фиксировал молнии»

Роман Вильфанд, научный руководитель Гидрометцентра:

— Действительно ли были зафиксированы молнии в месте возникновения неполадок на борту?

— Наблюдатели с метеорологических станций в Москве и Подмосковье, в том числе и с метеостанции Шереметьево, вчера фиксировали молнии и даже град в это время. Также вчера фиксировали разряды автоматизированные системы мониторинга молниевых разрядов, грозопеленгатор и грозоотметчик.

---

«Когда нас предупреждают об опасности, мы всегда считаем, что нас это не касается и никогда не коснется»

Татьяна Клименко, доктор медицинских наук, профессор, директор филиала Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени Сербского:

— В социальных сетях обсуждают сообщения о пассажирах, которые забирали из салона горящего самолета свои вещи и этим могли замедлить эвакуацию. Какие действия характерны для человека в подобных чрезвычайных ситуациях?

— Все люди себя ведут абсолютно по-разному. Но для всех для них это является стрессовой ситуацией. У кого-то в стрессовых ситуациях, связанных с реальной угрозой для жизни, возникает состояние панического возбуждения. И в состоянии панического возбуждения они могут совершать очень много рефлекторных автоматических действий. Например, взять ручную кладь с полки самолета — это автоматизм, который есть у человека, который часто летает в самолете. Поэтому, как бы цинично это ни выглядело со стороны, на самом деле это может быть как раз проявлением растерянности, в которой они оказались. Кто-то, наоборот, в ступор впадает. Поэтому в этой ситуации очень много зависит от экипажа, который проходит регулярные тренинги на поведение в такой ситуации.

— Что обычно входит в эти тренинги? К чему готовы члены экипажа?

— Насколько я вижу из того, что пишут в интернете, бортпроводник сделал все для того, чтобы максимально быстро, простите за это слово, выпихивать людей из самолета. Экипаж проходит специальные тренинги, в разных компаниях это организовано по-разному, но они обязательно есть. Есть, например, тренинги, как вести себя в конфликтных ситуациях, гасить конфликты. Но в данном случае ситуация была не конфликтная, это была ситуация реальной угрозы жизни, которая развивалась в течение даже не минут, а секунд.

У экипажа на самом деле реальных возможностей воздействовать на пассажиров, которые оказались в таком состоянии паники, особенно не было.

Счет шел на секунды.

— Как выясняется, пассажиры не знают, что нужно оставить вещи и стараться как можно быстрее прокинуть самолет, хотя это сейчас кажется очевидным.

— Мы все живем с вами по такому принципу: когда где-то что-то происходит и нас предупреждают об опасности, мы всегда считаем, что нас это не касается и никогда не коснется. Если вы летаете в самолете, посмотрите, как себя ведут пассажиры, когда бортпроводники рассказывают, как себя вести в аварийной ситуации, что надо делать со спасательным жилетом, что надо делать с кислородной маской. А каждый в это время занимается своим делом. Это делается специально для того, чтобы дать людям навыки правильного поведения в экстремальной ситуации, но никто же не слушает. Мы необыкновенно халатно относимся к своей жизни, к своему здоровью и к своему будущему. То, что пассажиры не знали, как себя вести, конечно, в значительной части связано с состоянием ужаса и страха, реальной угрозы жизни. Но с другой стороны, это связано и с тем, что мы практически не слушаем, что нам говорят.

— После того как пассажиры пережили эту ситуацию, этот стресс просто так не пройдет, нельзя просто так поехать домой, пережив такое. Что нужно делать выжившим?

— Когда происходит чрезвычайная ситуация, у нас начинают работать бригады очень грамотных психологов, и всегда, практически всегда привлекают психиатров из нашего центра социальной судебной психиатрии имени Сербского. Поэтому основное, что должны сделать пациенты,— не убегать от той помощи, которая им предлагается, ни в коем случае не отказывать от встречи со специалистами. Это первое, что они должны все абсолютно четко понять. Ни один человек, как бы ему хорошо сейчас ни было, не должен отказываться от помощи психолога и, если это нужно, психиатра прямо сегодня и в ближайшие дни, чтобы потом никаких отставленных реакций не возникло.

— В чем могут выражаться отставленные реакции?

— Есть посттравматическое стрессовое расстройство — это когда реакция возникает не во время стрессовой ситуации, а когда человек из этой стрессовой ситуации вышел. Иногда бывает, что прошло несколько дней, иногда несколько месяцев, все уже нормализовалось, а у человека начинаются воспоминания об этой ситуации, он не может от этих ситуаций избавиться, и его психика начинает на них реагировать.

Поэтому первое, что сейчас нужно донести до каждого пассажира и до их родственников: не отказываться от психологической помощи, которая предлагается. У нас ведь вся помощь оказывается с добровольного информирования самого пациента.

Государство устраивает, предлагает, организует эту помощь, но очень часто люди от нее отказываются, но от нее нельзя отказываться.

— Это относится и к родственникам погибших?

— Конечно, даже в первую очередь к ним. Здесь тоже все очень хорошо организовано: помимо материальной помощи, организационной помощи, обязательно в объем этой помощи входит и оказание психологической и при необходимости психиатрической помощи.

Подготовили Александр Черных, Валерия Мишина, Анна Васильева