Как Владимир Путин в мантию оделся и потом разоблачился

26 апреля президент России Владимир Путин выступил в начале работы форума «Один пояс — один путь» и провел несколько напряженных двусторонних встреч. А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, как из всего этого растут стихи.

Владимир Путин мог бы и не ездить на форум «Один пояс — один путь». В конце концов он по крайней мере мог подумать. Путь этот ведь настолько противоречив и при этом так очевидно задан, к тому же не Владимиром Путиным, что можно было при желании найти тропу, чтобы сойти с него, а точнее, соскочить.

Но он, разумеется, не мог не ездить. Для китайского председателя форум был так же важен, как и присутствие на нем российского президента. А то ведь и Си Цзиньпин не смог бы, может, объяснить себе, зачем он приезжает, например, на Восточный экономический форум.

Тем более что с китайцами много реальных и даже глобальных проектов (которые, правда, развиваются и без всякого форума), и не освятить форум собою хотя бы поэтому Владимир Путин, видимо, тоже не мог.

Здесь все было как положено. Церемонии встреч, фотографирования, речи, речи и речи до без конца… Российский президент выступил и в начале работы форума.

— И мне,— сказал он,— и, уверен, многим из собравшихся в этом зале было интересно сегодня послушать о принципах, целях развития Китая, способах, которыми Китайская Народная Республика — а сегодня это самая крупная экономика мира по паритету покупательной способности, по каким принципам Китай собирается развиваться и как он собирается строить отношения со своими партнерами.

Это было бы интересно послушать и по поводу самой России, но аналогичного форума у России, увы, нет.

Начиная с первого международного форума, на который приехал Владимир Путин в качестве президента России, он рано или поздно принимается говорить о борьбе с государственным протекционизмом. Не сказать об этом, с одной стороны, плохой тон, а с другой — если не сказать об этом, о чем вообще тогда говорить на таких форумах (следующий, где участники во весь рост, чертыхаясь про себя, поднимут эту тему,— июньская «двадцатка» в Японии).

— Важно выработать эффективный ответ на риски фрагментации глобального политического, экономического и технологического пространства, на рост протекционизма, наиболее опасной формой которого являются часто используемые в настоящее время нелегитимные, предпринимаемые в обход Совета Безопасности ООН односторонние ограничения или, хуже того, торговые войны,— подчеркнул российский президент.

К счастью, первое заседание продолжалось недолго, и, как обычно на такого рода мероприятиях, все с облегчением перешли к двусторонним встречам, которые действительно имеют (скорее всего) смысл.

Российско-китайские переговоры при этом были стремительными: здесь оставалось только констатировать стремительный рост товарооборота и ехать в Университет Цинхуа, где ректор вуза Цсю Юн вручил российскому президенту диплом почетного доктора.

Владимиру Путину давно не вручали таких дипломов, хотя их у него и хватает. Докторскую диссертацию он в Китае не защищал, но разговаривал со студентами и правда как доктор. То есть он учил их жизни:

— Не теряйте ни одной минуты, ни одной секунды вашего времени пребывания в стенах университета! Берите все самое лучшее, смотрите в будущее!..

Оба эти пожелания были прекрасны и чисты, и, уверен, у самого господина Путина в Ленинградском университете был преподаватель, и, разумеется, не один, который говорил ему и про секунды, и про будущее. Но просто интересно: есть в мире хоть один студент, который, услышав такое, сразу перестал терять секунды и начал бы думать только о будущем? И перестал бы жить уже наконец сегодняшним днем и влюбляться там, например? А ведь если разобраться, именно это и есть потеря драгоценных секунд жизни с неочевидным результатом, а скорее всего, с очевидным: разведутся же непременно, да еще и с алиментами.

Тем не менее слова были сказаны, хотя и не факт, что услышаны. И Владимир Путин поехал в резиденцию, где уже ночевал. Здесь ему предстояло пять двусторонних встреч (и только потом — двухчасовой прием).

И надо признать, напряжение нарастало с каждой из них. Сначала Владимира Путина поджидал президент Азербайджана Ильхам Алиев (а скорее, наоборот), который признался российскому президенту:

— Мы очень удовлетворены тем, как развиваются наши отношения!

Он добавил, что уверен:

— Наша нынешняя встреча даст также хороший толчок будущему развитию отношений, которые основаны на дружбе, добрососедстве, взаимной поддержке, взаимном уважении. Мы очень дорожим этими отношениями, очень их ценим и рассчитываем на поступательное движение вперед!

На первый взгляд, трудно представить себе поступательное движение назад. Ведь оно поступательное, то есть вроде не требует таких пояснений. Но нельзя исключить, что в своей биографии президент Азербайджана сталкивался не только с поступательным движением назад, но и с поступательным движением вообще в разные стороны.

Надо сказать, что и сам разговор двух президентов носил настолько поступательный характер вперед, что продолжался не дольше 35 минут.

И все теперь замерли в ожидании встречи российского президента с сербским коллегой.

Александр Вучич, рассказав Владимиру Путину о том единственном, о чем и тот собирался рассказать ему, то есть о росте товарооборота, неожиданно напомнил, что между русскими и сербами есть что-то особенное:

— Сегодня Великая пятница. Христос воскрес (ну заранее же нельзя, а то, может, не дай Бог, и не случиться…— А. К.)!.. Желаю вам радостной и благословенной Пасхи!..

— Спасибо большое,— на самом деле суховато поблагодарил Александра Вучича Владимир Путин, а я на этих словах вздрогнул, потому что сразу, разумеется, вспомнил тот самый анекдот про Леонида Ильича Брежнева, которому сначала один помощник в коридоре сказал «Христос воскресе!», а потом — другой, и Леонид Ильич тогда уже вот так же сухо поблагодарил: «Спасибо. Мне уже докладывали».

Следующей была встреча с президентом Египта Абдель-Фаттахом ас-Сиси.

Надо сказать, что состав переговорщиков с российской стороны был ровным. Время от времени во встречах принимал участие глава «Газпрома» Алексей Миллер, на постоянной основе, так как был всем, видимо, нужен,— глава «Роснефти» Игорь Сечин. И глава «Росатома» Алексей Лихачев, министр экономического развития Максим Орешкин да министр транспорта Евгений Дитрих и глава РЖД Олег Белозеров. Это были, похоже, все, кого удалось собрать, чтобы российская часть делегации выглядела убедительной, а может быть, даже и грозной силой (так же, не без натуги, но с уверенностью, что справятся, формировали свой строй, уверен, и их коллеги).

И я по понятным причинам не говорю о присутствии на переговорах Сергея Лаврова, так как это все равно что говорить о присутствии на этих переговорах Владимира Путина.

Правда, после встречи с азербайджанской делегацией и перед беседой с сербами Алексей Лихачев в кулуарах вынужден был констатировать:

— Наши ряды редеют!

От этого риторического замечания он естественным образом перешел к тому, что жить для того, чтобы не редели, надо долго, и рассказал окружившим его коллегам по счастью представлять Россию, почему долго живут горцы. Оказалось, потому, что в разреженном воздухе в них лучше проникает радиация, которая убивает зло, и благодаря этому они процветают.

Без сомнения, в этой компании такие слова могли принадлежать только главе «Росатома».

И было бы странным, если бы на это замечание сразу не откликнулся бы Максим Орешкин, который предложил, во-первых, тогда уж додумать эту идею до конца и взорвать повыше в небе несколько атомных бомб, чтобы сразу везде все было как в горах у старцев.

Более того, Максим Орешкин взялся и за пассивно пока проявляющего себя господина Белозерова, которому предложил, раз уж все так хорошо идет, делать локомотивы для высокоскоростных магистралей на атомных двигателях. Действительно, с одной стороны, не надо дополнительных трат на необходимую радиацию для пассажиров, а с другой — быстрее поедет (так по крайней мере кажется).

Оттуда же, из глубины этой могучей кучки, вскоре прозвучало предложение называть предстоящую встречу с президентом Египта переговорами с Господином Спасибо. Стоило понимать, что по-китайски «Сиси» и есть, конечно, «спасибо».

И только один из переговорщиков сидел за столом, углубившись в свои записи. И отвлек его в конце концов уже только Господин Спасибо.

Затем настала очередь президента Кипра Никоса Анастасиадиса, а за ним — госсоветника Мьянмы Аун Сан Су Чжи, следящей, а если быть совсем точным, присматривающей за собой дамы.

Но и это обстоятельство не могло снять, кажется, ощущения изнурительности происходящего в этом помещении. И всякий раз присутствующие истязали сами себя растущими цифрами товарооборота и укрепляющимися, как бы ни хотелось наоборот, принципами стратегического партнерства… И взаимодействием во многих областях, а главное — в области инноваций.

И поэтому я нисколько не удивился, когда один из участников переговоров, потребовавший остаться неизвестным, передал мне перед последней в этот день двусторонней встречей записку, в которой оказались два исчерпывающих четверостишия.

«Один Пояс — один Путь» —

Никакого нет сомненья —

Заведут куда-нибудь

Всех участников движенья.

Сильный ветер дует в грудь.

Против ветра прет сурово

Распоясавшийся Путь,

Рядом — Пояс непутевый.

Сочинение этих четверостиший и позволило, надо полагать, участнику этих переговоров продержаться до их конца.

Андрей Колесников, Пекин