Как секонд-хенд становится проблемой для экономики

Мировая торговля не так давно породила очередную проблему глобального масштаба. Развивающиеся страны пытаются препятствовать массированным поставкам поношенной одежды, поскольку этот импорт негативно влияет на экономический и даже культурный ландшафт импортера. Между тем секонд-хенд как значимое явление известен уже несколько столетий.

СЕРГЕЙ МИНАЕВ

Руанда vs США

В Кигали, столице Руанды, с аукциона продаются рубашки и футболки за $5–6, если это, к примеру, Томми Хилфигер. Если производитель простенький, цена ниже на порядок. Все это секонд-хенд. В Москве то же самое — рубашки известных фирм можно купить за 300 руб. Не столь известных — дешевле, порой просто на вес. Естественно, цена зависит от степени износа. Но обычно износ небольшой, а часто и вовсе отсутствует.

В 2016 году руандийские власти повысили импортные пошлины на секонд-хенд c $0,2 за килограмм до $2,5. Президент США Дональд Трамп в марте 2018 года заявил, что по этой причине страдают американские экспортеры — они теряют рабочие места. И что

Руанда лишится права беспошлинного доступа на американский рынок новой одежды, если будет так себя вести.

Руанда, однако, не отступилась. Вот такой американо-руандийский конфликт.

Сейчас объем мирового рынка одежды секонд-хенд составляет $4 млрд. Из Северной Америки и Западной Европы поступает 70% товара, остальная часть — из Китая и Южной Кореи. Значительная его доля направляется в азиатские страны и Восточную Европу, но главный импортер — это Африка. Однако имеет место тенденция: развивающиеся страны стараются ограничивать поставки секонд-хенда. На сегодня 41 страна запретила или фактически запретила (с помощью сверхвысоких пошлин) такой импорт. Самыми заметными членами группы противников секонд-хенда являются ЮАР и Индия.

В индустриальных странах поношенную одежду принимают в качестве пожертвования специальные организации — предполагается, что она будет продаваться в специальных магазинах в благотворительных целях. Однако количество одежды, поступающей по этому каналу, вдвое превышает внутренний спрос на нее со стороны бедного населения. Как следствие, избытки продаются экспортерам. В Великобритании, например, тонна одежды, отправляемой на экспорт, стоит £315. Через профильные предприятия еженедельно проходит около 500 тонн секонд-хенда. Работают там в основном иммигранты из Восточной Европы — сортируют одежду, снабжают ярлыками и пакуют в пластиковые пакеты.

Любопытно, что в африканских странах мужская одежда в магазинах секонд-хенда стоит дороже женской, так как последняя поставляется в более крупных объемах. Большие размеры (приходящие в основном из США) у импортеров не в чести — такие вещи приходится перешивать, а это дополнительный расход. Но все равно на секонд-хенд огромный спрос — африканцы скорее приобретут поношенную американскую вещь, чем новую китайскую. Африканский потребитель жалуется, что у новой китайской одежды низкое качество и выглядит она несовременно.

Что касается американского секонд-хенда, стоит упомянуть, что во время Второй мировой войны он в некоторой степени занимал мысли советских школьниц. В Москве девочкам из относительно обеспеченных семей выдавали ордер на отрез ткани — советской, естественно. А девочкам из семей победнее доставались готовые американские платья (помощь от сердобольных союзников), пусть и не новые,— клетчатые, да еще с двумя карманчиками, мечта, одним словом.

Континент цвета секонд-хенд

Африканская федерация хлопковой и текстильной индустрии сообщает, что в Африку из индустриальных стран приходит в пластиковых пакетах вовсе не поношенная одежда, а совершенно новая, так крупные производители пытаются реализовать не распроданную до сих пор продукцию. В стране назначения она продается по сниженным ценам, и это просто демпинг.

Как бы то ни было, на африканском рынке одежды сейчас господствует именно секонд-хенд. Скажем, Танзания (население — примерно 50 млн человек) импортирует ежегодно 540 млн единиц подержанной одежды, 180 млн — новой, а сама производит только 20 млн. Так или иначе, дефицита одежды страна не испытывает.

Западные аналитики Африке сочувствуют. Например, Университет Торонто в 2008 году опубликовал результаты исследования, согласно которым импорт секонд-хенда привел к тому, что занятость в профильной промышленности африканских стран с 1981 по 2000 год уменьшилась вдвое. К слову, руандийские производители одежды как раз на двукратное сокращение занятости и жалуются, указывая, что

невозможно конкурировать, когда слегка поношенная футболка европейского или американского происхождения продается по цене бутылки воды.

Между тем США озабочены не столько действиями Руанды, которая с ее 12 млн жителей не является значительным рынком секонд-хенда, сколько намерениями Уганды, Танзании и Кении вовсе отказаться от импорта таких товаров.

Стоит сказать, что экспортеры секонд-хенда из индустриальных стран хотят призвать к ответу еще и собственную швейную индустрию, которая переходит на все более дешевые сорта тканей — одежда после первичной продажи успевает сильно износиться и второй жизни в статусе секонд-хенд уже обрести не может. Естественно, из тех же соображений экономии экспортеры переносят сортировку в регионы с относительно дешевой рабочей силой вроде Индии и Пакистана.

Секонд-хенд как двигатель традиции

Бурный рост мировой торговли одеждой секонд-хенд начался в 1990 годах — за десятилетие ее объем увеличился примерно в 10 раз и достиг показателя $1 млрд в год. Развернулась дискуссия, здоровое это явление или не очень. Ряд исследователей указывал, что в принимающих странах по причине такой динамики увеличивается занятость — растет сфера услуг, речь, в частности, о транспортировке, чистке и перешивке секонд-хенда. Ну и, конечно, бедные слои получают дешевую одежду. Однако многие аналитики напирали на то, что секонд-хенд губит местное профильное производство.

К 2003 году доля секонд-хенда в общем объеме торговли швейными изделиями достигла 5%. При этом по регионам цифры разнились. По стоимости секонд-хенд занимал 5% швейного импорта в Восточной Европе и бывших республиках СССР, 1% — в Восточной Азии, 4% — в Латинской Америке, 3% — на Ближнем Востоке, 15% — в Южной Азии и 30% — в Тропической Африке. Натуральные показатели, естественно, были значительно выше, ведь секонд-хенд продается за 15–20% цены новых швейных изделий.

Именно тогда секонд-хенд установил впечатляющие рекорды в некоторых африканских странах. В Кении и Камеруне он занял 80% всего импорта швейных товаров, в Руанде — 90%, а в ЦАР составил вообще весь профильный импорт.

Выяснилось также, что потребителями секонд-хенда является треть всех африканцев, в Гане — 95% населения, в Зимбабве — 95%, в Тунисе — 60%.

В Тунисе новую одежду принято носить в особых случаях, и она очень дорогая. Соответственно, для повседневного использования тунисцы приобретают дешевый секонд-хенд. Примерно такими же соображениями руководствуются, одеваясь, жители Зимбабве и Кении.

Исходя из приведенных цифр, можно сказать, что в конце прошлого века произошло важное событие в культуре развивающихся стран, прежде всего африканских. Они перешли от традиционной одежды к европейской — исходя из экономии.

Секонд-хенд и аристократия

Есть романтическая версия, что термин second hand родился в средневековой Англии, где короли любили одаривать отличившихся подданных элементами своего гардероба. Награда считалась весьма почетной,

в словосочетании second hand не было ничего уничижительного — оно как-бы указывало на место в иерархии.

Это напоминает известный в свое время анекдот. У некоего аристократа спрашивают, почему он всего лишь граф, тогда как его знакомый — князь. Все просто, отвечает тот, и у меня, и у него в предках были татарские мурзы. Когда они переходили на службу к московскому государю, вариантов было два: либо княжеский титул, либо шуба с царского плеча. И тут все зависело от времени года. Мой предок перешел на службу зимой — поэтому предпочел шубу.

Таким образом, российскую аристократию тоже можно считать проводником идеи секонд-хенда. Как и режиссера Якина, который в известном фильме получил от Ивана Васильевича шубу с царского плеча.

Заметим, что до промышленной революции в Англии секонд-хенд был востребован не только среди приближенных короля, но и среди простолюдинов — уж больно дорога была новая одежда. Но с внедрением машин в ткацкое производство одежда стала дешевой.

Секонд-хенд как художественное слово

В XIX веке в США явление second hand получило отражение в художественной литературе. К примеру, писатель и борец за права чернокожего населения Букер Вашингтон в автобиографической повести рассказывал, обращаясь к событиям 1872 года: «Некоторое время я провел в Хэмптоне, где столкнулся с трудностями — недостатком книг и одежды. Генерал Армстронг имел обыкновение проверять, чтобы у молодых людей было все в порядке: ботинки — блестят, одежда — безукоризненно чистая. Носить один и тот же костюм и во время учебы и на работе, при этом сохраняя его в чистоте, было большой проблемой. И преподаватели заметили, что меня спасала одежда second hand, которая поставлялась с Севера целыми бочками. Эти бочки был поистине благословением для бедных, но достойных студентов».

Фрэнсис Уэбб, тоже афроамериканец, в романе «Супруги Гари и их друзья», изданном в 1857 году, подробно описал поход в магазин секонд-хенда: «Торопливо проглотив вторую чашку кофе, мистер Стивенс вышел из дома, добрался до омнибусной станции и быстро оказался на улице в нижней части города, где располагались несколько магазинов одежды second hand. Основными их посетителями были сельские жители, торгующие на местном рынке,— они твердо знали, что second hand значит дешево. Мистер Стивенс остановился у одного из магазинов. Там были вывешены пальто разной степени изношенности, представляющие эволюцию моды за последние двадцать лет. Некоторые выглядели вполне респектабельно — после чистки и глажки, другие представлялись совсем безнадежными. Шляпы, которые, вероятно, носили еще до революции, соседствовали с лакированными туфлями. За стойкой в магазине сидел наш друг Кинч.

— Привет, Снежок, ты держишь этот магазин редкостей?

— Я не Снежок, и это не магазин редкостей. Желаете что-то купить?

— Пальто. Как оно сидит, мне безразлично. Дай самое плохое.

Такая просьба от джентльмена с наружностью мистера Стивенса удивила Кинча, тем не менее он расторопно достал слегка поношенное пальто.

— Не подойдет, дай мне вон то.

Стивенс указал на видавшее виды пальто со странным покроем.

— Оно не годится для джентльмена вроде вас, сэр.

— Это уж мне судить. Сколько стоит?

— Вы можете получить его за доллар.

— Тогда возьму. Покажи какие-нибудь брюки.

Брюки были принесены, и из множества вариантов Стивенс выбрал пару, которая ему понравилась. За брюками последовала старая шляпа, и Стивенс счел свой гардероб завершенным.

Кинч повел его в примерочную и был потрясен тем, как изменился облик покупателя.

— Но вы уже не выглядите тем джентльменом, каким выглядели раньше.

Мистер Стивенс посмотрел в зеркало. Перемена была разительной, он даже сам удивился.

— Я и не знал, как важен набор предметов одежды, чтобы выглядеть джентльменом. Заверните и завтра принесите мне домой по этому адресу».