Главная экспозиция XVI Венецианской архитектурной биеннале

В венецианском Арсенале открыта главная выставка «Freespace», которую кураторы биеннале Ивонн Фаррелл и Шелли Макнамара собрали в соответствии с предложенным им девизом «Свободное пространство». Из Венеции — корреспондент “Ъ” Алексей Тарханов.

«Я хотел показать памятники Индонезии в интерьере обычного индонезийского дома»,— говорит мне архитектор Андра Матин. Мы поднимаемся с ним по ступенькам его павильона, стоящего на главной аллее Арсенала. В конце каждого лестничного марша отмечены уровни (от нуля до 10 м) и расставлены макеты традиционных архитектурных сооружений в масштабе детских игрушек. «Это дом с Бали,— продолжает Матин.— Эти — с Ниаса, Явы, Суматры. Вот дом с Калимантана и Мадуры. Все модели в одном масштабе, здесь есть и памятники, и традиционные дома».

Андра Матин защищает традиционное искусство своей страны и считает, что нынешняя архитектура слишком уж ориентирована на Запад. На самом же деле он следует самым симпатичным современным западным трендам. Например, в строительстве использует только кирпичи ручной работы («они дают особую фактуру»), а фасад самой известной своей постройки, пляжного клуба, собирает из тысячи старых ставней, что напоминает поэтичные и ностальгические работы нашего Александра Бродского.

Андра Матин получил специальный приз жюри. «Золотой лев» за работу в Арсенале вручен мастеру другого поколения — притцкеровскому лауреату Эдуарду Соуту де Моуре. Как и Матин, он строящий архитектор, а не бездельник-выдумщик.

Экспозиция нынешней биеннале вообще выглядит более деловой, чем прежние: в этом году здесь много реальных проектов. Путь по трехсотметровой линии Арсенала начинается с макета башни, которую Diller Scofidio + Renfro построили для медицинского центра Колумбийского университета в Нью-Йорке: 14-этажный «Каскад» обнаруживает мастерское обращение с уровнями. Никаких больничных коридоров, пространства свободно переходят одно в другое и по горизонтали, и по вертикали.

Рядом — детский центр Fuji, бублик с бассейном в центре, анимированный компьютерным движением детей и озвученный счастливым детским визгом. Эта работа токийского бюро Tezuka Architects очень известна, пока готовилась биеннале, у нее появилась не одна международная премия. «Только посмотрите, как они прыгают в бассейн!» — сказал мне стоявший рядом и любовавшийся своим макетом Такахару Тэдзука.

В этом прелесть первых дней — архитекторы стоят возле своих работ и всегда готовы поговорить и объяснить. Дальше — сложнее. Работы до ноября остаются одни и должны общаться с посетителями без подсказки. Некоторые слишком скромны, чтобы вызвать ажиотаж, меж тем достойны всяческого внимания. Как, например, деревянная этажерка Аластера Холла и Яна Макнайта из североирландской Hall McKhight — с окошками, напоминающими театральные макеты и представляющими лилипутские архитектурные ансамбли в новом искусственном свете. Не хуже «Введения в архитектуру» — установки швейцарского архитектурного гулливера Марио Ботты, в которых студенческие проекты, собранные в деревянной структуре вокруг колонны, соединены с эффектными изображениями мощных жуков как части архитектуры природы.

Вот работа австралийцев John Wardle Architects «Нечто иное», вдохновленная искусственными перспективами театра Олимпико. Любопытно, что у австралийцев — русские провинциальные комплексы, ведь их проект впервые выбран для главной выставки биеннале. Они делают скромный вид и цитируют охальника и сексиста Дэвида Герберта Лоуренса про Австралию «с ног на голову, в заднице мира», но это отличная работа: дом с перспективами, где видео сочетается с крепко сколоченными из дерева оптическими иллюзиями и цветными линзами муранского стекла. «Вид из Австралии на Венецию, вид из Венеции на Австралию»,— говорят авторы.

«Freespace» — свободное пространство — тема выставки. В этом году в Арсенале как раз много не то чтобы свободного, но незанятого пространства. Прежние парады великих архитекторов с масштабными чудесами уступили место более тонким, но менее зрелищным работам.

В этом постоянная проблема архитектурной Венеции. Здесь всегда выиграет проект, сделанный как аттракцион.

Например, крыша над источником в заповеднике на китайском плоскогорье Чанбайшань. Ее авторы — Jensen & Skodvin Arkitekter AS — превратили туристическую тропу в храм природы, как это могли бы сделать Христо с Жанн-Клод. Или датская архитектрисса Дорте Мандруп, которая показала проект своего уже построенного Icefiord Centre на леднике в гренландском фьорде — очень театрально, в снежно-белой комнате с эффектами света и дыма, похожими на классические инсталляции Джеймса Таррелла. Вместо того чтобы пугать планами и фасадами, португальцы Матеуши из Aires Mateus представили объект на металлических ногах, похожий на летающую тарелку. Они говорят, что это реинкарнация Лапуты — не столько из книги Свифта, сколько из мультфильма Миядзаки. Просунув голову, можно вдохнуть сладкий запах трав, наполняющий железное брюхо.

Логика биеннале понятна:люди задерживаются там, где есть зеркала, чтобы сделать селфи, разевают рот на спецэффекты, стоят подолгу у машины, которая выдувает монументальные мыльные пузыри (ее выставил итальянец Риккардо Блумер), ну а если есть где-то подушки и скамейки, то там горой лежат разомлевшие от жары посетители. С этим спорят пуристы, говоря, что это возмутительно и что аттракцион начинает съедать содержание. С одной стороны, это, конечно, так. С другой — в этом и заключается умение архитектора — показать себя так, чтобы у работы хотелось задержаться. Сделать ее красивой, удобной и приятной для обозрения. Вместо того чтобы за закрытыми дверями сражаться на рейсшинах, кто круче не по венецианскому, так по гамбургскому счету.