Правомерно ли было принимать решение в отсутствие России

Российский Минюст не признал решение Гаагского суда о компенсациях Украине за Крым. В ведомстве заявили, что у арбитража нет полномочий на рассмотрение этого дела. В четверг стало известно, что Международный третейский суд в Гааге удовлетворил иск украинских компаний, которые лишились своих активов на полуострове — в основном, объектов недвижимости — в результате референдума 2014 года. Заявители настаивали, что Россия нарушила двусторонний договор о взаимных инвестициях, подписанный в 1998 году.

Москва отказалась от участия в процессе, мотивируя это тем, что это межгосударственное соглашение не может быть предметом спора в третейском суде. Тем не менее, арбитраж утвердил компенсацию в размере $159 млн, сообщил телеканал ТСН. Он входит в медиагруппу «1+1», которая оказалась одним из истцов: «Беспрецедентное решение суда в Гааге, который постановил, что Россия должна заплатить украинским инвесторам за аннексию Крыма $159 млн. Решение стало победой украинских компаний, у которых россияне захватили активы. И это первый в истории вердикт, обязывающий Москву выплатить компенсацию за свои действия. Сейчас на деньги от России могут рассчитывать 18 украинских компаний и одно физическое лицо. Среди них есть телерадиокомпания ТРК „Жиса“, входившая в группу „1+1 медиа“».

Правомерно ли было принимать решение в отсутствие ответчика и обязана ли Россия платить по этим искам? Партнер юридической компании Herbert Smith Freehills Алексей Панич отметил, что разбирательства могут проходить без одной из сторон, но с исполнением судебного решения Москве торопиться не обязательно: «Здесь ключевым вопросом является уведомление ответчика. Но это всегда выбор ответчика, участвовать в таком разбирательстве или нет. В отношении любого решения арбитража ответчик может выбрать, исполнять ему такое решение добровольно или спорить с ним. В связи с несогласием России с наличием у данного арбитражного суда юрисдикции по рассмотрению спора понятно, что Российская Федерация будет обращаться в государственный суд по месту нахождения арбитража, то есть это будет голландский суд, и оспаривать такое решение. Аналогично тому, как это происходило с решениями, вынесенными первоначально в пользу акционеров ЮКОСа».

Изначально украинский бизнес требовал от России $220 млн, но суд скорректировал сумму. Доцент факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики Андрей Суздальцев полагает, что вопрос компенсаций украинскому бизнесу не стоило доводить до суда. А согласиться платить — значит, создать опасный прецедент: «Наверное, стоило бы пойти на какие-то переговорные процессы и эти вопросы урегулировать, решить на уровне бизнеса. Соглашаться нельзя, потому что ситуация стала политическим вопросом. Это будет восприниматься как прецедент, и на нас тут же навалятся гигантские иски. А если мы решим платить, значит, мы признаем, что вроде как мы агрессоры и оккупанты».

Решение Гаагского суда в Киеве воспринимается как сигнал, и Москве стоит готовиться к новым искам, отметил украинский политолог, эксперт «Фабрики медиа» Алексей Курпас: «Данное решение Гаагского суда, я думаю, создаст вал таких исков в тот же суд. А дальше, по всем мировым законам, в случае, если Россия не будет выполнять их, то те же истцы будут требовать ареста российского имущества. Это будет имущество не частных российских компаний, а государственных. Такие прецеденты в мире известны, и они очень хорошо принуждают ответчика выполнять международные требования закона».

Помимо текущего разбирательства, украинские компании и банки подали в Гаагский суд еще как минимум пять исков о компенсациях за утраченные в Крыму активы. Общая сумма требований, с учетом претензий «Нафтогаза», составляет несколько миллиардов долларов.

Григорий Колганов