Откуда возникают популисты и кто их поддерживает

Россия "болеет" острыми формами популизма уже давно и в этом смысле является наглядным предупреждением для Европы. Популизм напрямую связан с приходом в политику особого субъекта — "массового человека": будь то массовый европейский человек или массовый советский. Похоже, сегодня по всем миру — от США до Мьянмы — мы как раз наблюдаем новое "восстание масс", о котором писал еще Ортега-и-Гассет, и Россия, будучи "страной победившего популизма", лучше других знает, что с собой несут такие волны.

Это "восстание масс" можно было бы назвать еще и вторжением варваров в политику. Основатель популистского итальянского "Движения 5 звезд", Беппе Грилло, обронил буквально следующее, комментируя избрание президента США Дональда Трампа: "Именно те, кто рискует, упрямые люди, варвары будут двигать мир вперед. Мы варвары". Это, на мой взгляд, меткое самоназвание. Не стоит однозначно негативно оценивать "варварство". Речь не о том, что "плохие парни" препятствуют поступательному прогрессу человеческой цивилизации, а о том, что эту цивилизацию лихорадит, она больна "новым" и порождает такие формы политического участия.

В совместной работе с коллегами, анализирующей генезис нового европейского популизма, для обозначения этого "политического пароксизма" мы обратились к термину немецкого политика начала ХХ века Вальтера Ратенау, который говорил о "вертикальном варварстве". В отличие от обычного, "горизонтального", нашествия варваров, которое погубило Древний Рим, "вертикальное варварство" знаменует захват действующих институтов власти "своими" массами, вызревшими внутри этого общества.

В первой трети ХХ века такой захват стал возможен, потому что массы вдруг овладели новыми благами и возможностями, почувствовали свою силу и захотели быть на равных с элитами в решении политических вопросов — обращаться напрямую к государству, голосовать за стратегии развития и прочее. Страшная и поучительная история Второй мировой войны отрезвила "массового человека", сделала осторожнее в притязаниях и вместе с тем заставила западные правительства уделить этому человеку внимание, взяв курс на "социальное государство". Такой рецепт достижения гармонии работал до поры. Но в последнее время "варвары" снова восстали — они недовольны. Чем?

Прежде всего переизбытком возможностей, увеличивающим риск остаться в стороне. Массовый человек боится большого, глобального мира, на фоне которого он так мал, боится "другого", который размывает его идентичность и заставляет себе завидовать. Он боится чего-то не успеть, а успеть все уже невозможно. Он хочет закрыться. Повторюсь: стоит избегать черно-белых красок, речь о процессах, которые требуют не осуждения, а рационального объяснения.

Если мы посмотрим на социально-демографические характеристики тех, кто голосовал за выход Британии из ЕС, за победу Трампа в США, за Марин Ле Пен во Франции, да и тех, кто составляет ядро нашего "стабильного большинства", мы будем удивлены, насколько эти характеристики схожи. Везде речь идет об одном и том же типе "разочарованного белого человека", который существенным образом коррелирует с типологией "массового человека". Новейшие цифровые технологии позволяют ему участвовать в политике с большим жаром и интенсивностью, но они не делают его ответственнее. Напротив, усиление его влияния ограничивает власть "ответственных меньшинств" в политике, делая эту политику менее предсказуемой и, конечно, более безответственной. Перспективы этого "варварского нашествия" остаются тревожными, но, думаю, прививка Второй мировой все-таки сработает. Есть предел, ниже которого качество формировавшейся десятилетиями политической системы падать не должно.

Юлий Нисневич, профессор, доктор политических наук