Глава группы компаний «Агроэко» Владимир Маслов об инвестициях в свиноводство и о борьбе с АЧС

Крупнейший производитель свинины в Воронежской области, группа компаний «Агроэко», в 2016 году вошел в десятку крупнейших игроков на российском рынке, а уже в 2018-м планирует оказаться в пятерке. Компания за семь лет возвела три очереди производства свинины с собственной селекцией и планирует построить с нуля переработку, а также стала признанным российским лидером в обеспечении биологической безопасности. О том, зачем «Агроэко» нужны дорогостоящие инновации и проект в Тульской области, почему неэффективен выкуп свиней из ЛПХ и чего не хватает российским ветслужбам, „Ъ“ рассказал основатель и владелец компании Владимир Маслов.

— Сколько объектов сейчас у «Агроэко» в Воронежской области?

— За семь лет в чистом поле в семи районах Воронежской области было построено 28 современных свиноводческих объектов. «Агроэко» сегодня — крупнейший инвестор в АПК Воронежской области, а по объему инвестиций в экономику области в целом, если не ошибаюсь, мы на втором месте после Нововоронежской АЭС — хоть и понятно, что инвестиции у нас несопоставимые. В 2016 году мы вошли в десятку крупнейших производителей свинины в стране. Наши новые объекты выйдут на полную мощность в 2018 году — тогда получится суммарно объем производства 150 тыс. т., то есть примерно пятое место в стране.

В прошлом году ввели в эксплуатацию селекционно-генетический центр. И он работает успешно: на сегодняшний день мы имеем некоторые показатели даже лучше, чем сами наши канадские поставщики — компания Genesus. Наш СГЦ находится в единой канадской системе учета генетических индексов, и наши животные получают канадские сертификаты. Это направление мы считаем перспективным и планируем его дальше развивать.

— Кто ваши основные клиенты по продукции СГЦ?

— Они есть по всей стране: от Краснодарского до Приморского края. К нашей генетике появился огромный интерес, связанный прежде всего с тем что европейский рынок закрыт, а в России мало действительно качественной. Ну и сама генетика Genesus показывает отличные результаты — привесы и многоплодие одни из лучших. Поэтому интерес велик, и мы в структуре компании сейчас формируем отдел продаж генетики.

— Почему «Агроэко» не покупает готовые предприятия?

— Мы сознательно отказались от покупки старых активов: это всегда компромисс с точки зрения эффективности и производственных показателей. Все наши объекты — это высокотехнологичные, капитальные, основательные сооружения, которые будут функционировать многие десятки лет. Все они оснащены современным оборудованием. Мы понимали, что выходим на рынок одними из последних, и нам надо было найти конкурентные преимущества. И мы выбрали путь технологичности, который во многом отличается от рынка. У нас множество нестандартных решений: от более сложных систем вентиляции и кондиционирования до биобезопасности. Результаты налицо.

Приведу лишь один показатель, который мы считаем ключевым, — это количество произведенного мяса на одну свиноматку в год: у нас он составляет до 3,8 т, что эффективнее аналогов на 15%.

Эффективности вообще уделяем значительное внимание. В прошлом году мы реализовали пилотный проект по бережливому производству в нашем транспортном подразделении совместно с внешними консультантами. Они помогли сэкономить более 20 млн руб. в год. Подход нам понравился, и мы приняли решение создать департамент эффективности. В результате его работы мы смогли увеличить мощность комбикормового завода в Таловой на 40% — в частности, за счет сокращения простоев оборудования, времени разгрузки автомобилей и двукратного увеличения пропускной способности лабораторий.

У нас много таких маленьких улучшений, из которых складывается общая эффективность процесса. Например, иностранные консультанты подсказали нам отрегулировать кормушки — где-то животные недоедали, где-то, напротив, корм просыпался в отходы. Но делать это надо непрерывно, поэтому мы ввели премирование для персонала. На тех комплексах, где большая часть кормушек отрегулирована правильно, сотрудники получают доплату. В итоге операторы регулируют кормушки более тщательно на постоянной основе, компания экономит на кормах.

Еще один пример бережливого производства — изменение норм кормления свиноматок. Наш персонал был настроен так: свиноматки — это наши «матери», их надо кормить досыта, чтобы они и их поросята были здоровые и крепкие. А результат оказался обратный: консультанты подсказали, что у нас свиноматки перекормленные. Выяснилось, что мы не только перерасходуем корма, но из-за этого наоборот падает многоплодие, ухудшается молочность. Поэтому мы снизили нормы кормления. Начался сложный процесс убеждения людей, но на конкретных примерах мы смогли доказать правильность такого решения.

Изменения произошли и в системе мотивации сотрудников. К примеру, раньше при выявленных нарушениях биобезопасности мы наказывали людей лишением части ежемесячной премии. Оказалось, что это неэффективно — люди обижаются, мы получаем демотивированных работников, которые где-то наоборот могут даже навредить. Сейчас введена бальная система: если комплекс набрал определенное количество баллов по биобезопасности, мы премируем весь коллектив. Не набрал — весь коллектив доплату не получает. Возникает внутренний контроль в коллективе и коллективная ответственность в правильном смысле: если нерадивый сотрудник нарушает внутренние правила, то ему не контролер, не начальник, а его же коллега укажет — иначе вся площадка не получит премию. И это работает.

Провели также кадровый эксперимент: на двух площадках по согласованию с коллективом сократили персонал на 18%, при этом сэкономленный фонд зарплаты перераспределили на оставшихся людей, за счет чего доход каждого сотрудника вырос. Компания ничего на этом не выигрывает, кроме косвенных моментов — получается более управляемый коллектив и улучшается биобезопасность. И уже несколько месяцев этот эксперимент идет достаточно успешно. В дальнейшем планируем его тиражировать на других комплексах.

— Куда направляете высвобождаемых сотрудников?

— На новые объекты. Мы же активно развиваемся: в начале года в компании работало 1,5 тыс. человек, сейчас уже 2 тыс. Мы не сокращаем, мы оптимизируем. Сравниваем себя с европейскими комплексами и видим: там меньшее количество людей на то же поголовье. Так что есть большой резерв в этом направлении. А в результате оптимизации сегодня у нас зарплаты одни из самых высоких в Воронежской области.

К слову, недавно мы приняли корпоративный кодекс, который описывает стратегию компании и корпоративные ценности, показывает, какие поведенческие установки поощряются компанией, а какие категорически неприемлемы. Вообще уделяем большое внимание выстраиванию корпоративной культуры. Приходится принимать непростые решения: когда человек — профессионал, но в нашу культуру не вписывается, приходится расставаться. Хотя этот процесс и непростой, но он также идет и приносит свои плоды — коллектив становится более сплоченный, в хорошем тонусе, но в этом направлении еще много работы. Одним из главных наших достижений считаю то, что нам удалось сформировать костяк из профессиональных и лояльных управленцев. Многие из них молодые и растут вместе с компанией.

— Оптимизация процессов не коснулась биобезопасности?

— Мы работаем в прямом смысле слова в окружении — АЧС, как пожар, «полыхает» повсюду вокруг нас, каждую неделю объявляются новые и новые очаги, уровень инфекционного давления на наши комплексы запредельный. Поэтому биобезопасность для нас — постоянный приоритет, каждый день на повестке дня. Приняты организационные регламенты, проводится аттестация и обучение персонала, постоянные проверки сотрудников. Конечно, реализуются новые технические мероприятия. Например, закупили и установили на каждой площадке специальные шлюзы для мойки персонала: автоматически открывается дверь, сотрудник заходит и обрабатывается моющими и дезинфицирующими средствами. Так мы исключили субъективный фактор, когда человек может некачественно помыться. Иного способа попасть в «чистую зону» нет.

Также мы выявили еще одну проблему — руки: инфекция может быть принесена, например, под ногтями.

— После выявления АЧС на комплексе в Новохоперском районе?

— Да. Достоверно выяснить, каким образом тогда вирус попал на наш объект, невозможно, но есть предположения, что это связано с человеческим фактором. Поэтому теперь руки у нас на каждом объекте обрабатываются одновременно дезинфектантом и красителем. И пока человек не отмоет руки от красителя, контролер его не пропустит. А чтобы отмыть, нужно приложить определенные усилия, сделать это качественно. Подобных новшеств у нас множество. В результате в плане биологической защиты у нас комплексы, возможно, одни из самых защищенных.

Но любые технические средства и организационные усилия не гарантируют защиту на 100%. У нас работает 2 тыс. человек, из них 1,5 тыс. каждый день приезжают на комплексы из соседних сел — а животные в этих селах вообще не защищены, там постоянные очаги разных болезней. Поэтому человеческий фактор сохраняется и, к сожалению, исключить его полностью нельзя. Комплекс технических и организационных мер позволяет лишь снизить, но не исключить полностью риски. Мы в компании делаем все, что от нас зависит для предотвращения АЧС и даже, наверное, есть избыточные меры, где-то перестраховываемся. Важно, чтобы такая же борьба с АЧС проводилась по всей стране и в каждом конкретном селе.

— Перейдем к инвестициям. Какие объекты компания планирует строить в ближайшее время?

— Во-первых, расширить элеватор на действующем комбикормовом заводе в Таловой. Изначально он был рассчитан на 60 тыс. т, к прошлому лету мы увеличили его до 115 тыс. т, а теперь еще до 155 тыс. т. Это позволит нам обеспечивать закупки зерна почти на год вперед и не зависеть от сезонных факторов.

Также мы начали строительство второго комбикормового завода с элеватором на 120 тыс. т в Павловском районе. Это особенный объект с точки зрения технологического оснащения. В нем, в частности, запроектирована уникальная линия по производству престартерных кормов для поросят. Это дорогой и важный корм, который влияет на рост животных в течение всей жизни. Для достижения хороших результатов мы планируем использовать новые технологические решения — например, линия по гидротермической обработке сои позволит нам добиться максимальной усвояемости соевого белка за счет расщепления и уничтожения антипитательных факторов сои, а также улучшить вкусовые качества престартера. В результате мы получим и увеличение привесов, и экономию на общем количестве белков. Сейчас на заводе завершен фундамент, идет монтаж силосов, в нынешнем году приступаем непосредственно к возведению здания. По нашим планам, в ноябре-декабре следующего года введем завод в эксплуатацию.

Кроме того, с нынешнего года мы реализуем проект по растениеводству. Сегодня компания располагает порядка 25 тыс. га земли. Раньше мы практически всю землю отдавали в субаренду местным хозяйствам, теперь начинаем сами обрабатывать. В этом году у нас первый урожай кукурузы, результаты неплохие. И дальше планируем увеличивать площади. Соответственно, будут инвестиции в технику, в растениеводство. Мы приняли решение о расширении СГЦ «Бутурлиновский», достроим еще две площадки-мультипликатора в Бобровском районе на 7 тыс. голов для производства гибридных свинок F1 и их продажи на рынок. Сейчас они наиболее востребованы, но пока что мы ограничены в мощностях и продаем в основном чистопородных. Также мы планируем реализовать в Тульской области проект по свиноводству. Речь идет об организации производства 60 тыс. т свинины в год.

— Какой объем инвестиций планируется вложить в новые проекты в Воронежской области?

— Порядка 18-20 млрд руб. на все проекты.

— По какой схеме предполагается реализовывать тульский проект?

— Это проект будет реализовываться в соответствии с нашей философией — в чистом поле будут построены высокотехнологичные объекты. Бюджет составляет около 10 млрд руб. Сейчас оформлены земельные участки, заканчивается проектирование, получены все согласования. 2017 год может стать последним, когда в свиноводстве сохранится льготное кредитование, поэтому нам был интересен этот проект с высокой степенью готовности.

— На каком этапе реализация проекта перерабатывающего завода в Павловске?

— Сейчас мы уточняем некоторые технологические нюансы, завершаем последние тендеры на оборудование, уточняем график и этапность строительства. Затем в рамках выбранных технологических решений нам предстоит доработать строительный проект. Это займет какое-то время, но это уже финальные проектные работы, поэтому во втором полугодии 2018-го мы будем готовы приступить к строительству. В проекте бойни заложены технологические инновации, которые позволят нам производить качественный уникальный продукт и быть конкурентными. Например, уникальные линии по обвалке — так называемая гравитационная, «вертикальная» обвалка — совершенно новая система, и мы будем чуть ли не первыми в России, кто ее внедрит. Она позволит увеличить производительность труда сотрудников, задействованных на обвалке, снизятся нагрузки, и при необходимости эту работу смогут выполнять женщины, а качество и выход продукции улучшатся.

Запуск мясоперерабатывающего завода станет не только завершающим этапом стратегии нашей компании, но и заключительным звеном в создании свиноводческого кластера в Воронежской области: сформирована кормовая база, элеваторы и комбикормовые заводы, товарные комплексы, селекционно-генетический центр, и завершится все мясопереработкой. Продукция мясоперерабатывающего завода пойдет конечному потребителю, в том числе на прилавки магазинов по всей стране, а также в перспективе на экспорт — завод спроектирован европейским бюро и соответствует всем международным стандартам.

— Фонд развития моногородов подтверждает финансирование инфраструктуры павловского завода?

— Да, наш проект фонду очень интересен, равно как и нам выгодно участие фонда в проекте. Проект капиталоемкий, и значительную его часть, около 1 млрд руб., составляет стоимость внешних сетей. Понятно, что и для проекта, и для областного бюджета такая нагрузка была бы велика, а участие фонда позволяет ее значительно сократить: 95% инфраструктуры может профинансировать фонд, и всего 5% — областной бюджет. Вопрос сейчас находится в плоскости технической проработки: нам необходимо профинансировать за свой счет проектирование сетей, землеотвод, мы этим активно занимаемся. Как только все будет готово, мы передаем документы в фонд. Как отметил губернатор Алексей Гордеев, с точки зрения государства это «правильный» проект, который создает новые высокопроизводительные рабочие места в моногороде и формирует налоговую базу, завершает формирование свиноводческого кластера в области, увеличивает глубину переработки сельхозпродукции, имеет экспортный потенциал и при этом реализуется на частные деньги.

— Многие связывают успехи «Агроэко» с вашим якобы имеющимся родством с семьей губернатора Алексея Гордеева. Есть основания у этих слухов?

— Абсолютно никаких. С Алексеем Васильевичем Гордеевым мы познакомились уже в ходе реализации проекта в Воронежской области, и наши отношения развиваются исключительно в формате «инвестор-власть». С сыном губернатора Никитой Гордеевым я случайно виделся один раз — на мероприятии для клиентов Россельхозбанка. На самом деле, в Воронежской области много проектов успешно реализуются — дело в том, что в регионе созданы и работают на практике правильные условия и механизмы поддержки для инвесторов. И такой инвестиционный климат очень помог при развитии и нашей компании.

— Снижение господдержки свиноводства не оказало значительного влияния на рентабельность?

— Зависимость от господдержки действительно снижается, компания стала экономически более устойчивой. Это хорошая тенденция и для нас как бизнеса, и для области, и для нашего финансового партнера — Россельхозбанка. Другие отрасли гораздо больше зависят сегодня от господдержки, и это видно даже по распределению единой субсидии в 2017 году: свиноводство получает чуть ли не в десять раз меньше, чем молоко, и в пять или в шесть раз меньше, чем КРС, и находится на четвертом-пятом месте после молока, КРС, растениеводов. Поэтому мы не избалованы. За последние несколько лет объем господдержки на килограмм свинины в нашей компании снизился в три раза.

Сегодня основной объем господдержки — субсидирование процентов по инвесткредитам, а оно пропорционально инвестициям, и все заемщики находятся в примерно равных условиях.

Другое дело, что в товарном свиноводстве наступает насыщение. С учетом заявленных проектов (в том числе наших) к 2020-2025 году дефицит свинины на российском рынке будет закрыт. Поэтому мы полностью поддерживаем Минсельхоз во мнении, что дополнительные проекты к уже заявленным ранее и включенным в балансы Национального союза свиноводов больше не нужны. А высвобождающиеся ресурсы господдержки целесообразно направить на мясопереработку, селекционно-генетические центры, производство кормовых ингредиентов. Сохраняется большой потенциал развития в смежных отраслях. Например: мы все очень рады, что растет экспорт зерна, но было бы еще лучше это зерно перерабатывать в мясо и экспортировать продукцию мясопереработки с гораздо большей добавленной стоимостью, инвестициями, рабочими местами, налогами и т.д.

— Как вы относитесь к новому механизму льготного инвестиционного кредитования?

— Сам новый механизм мы считаем правильным. Конечно, в первый год еще много шероховатостей, которые необходимо дорабатывать. Но основная проблема, конечно — это наполнение деньгами: важно, чтобы обязательства, взятые государством на последующие годы, безусловно выполнялись, потому что в бизнес-планах мы закладываем льготные ставки на восемь лет.

— По льготному кредитованию у «Агроэко» не было отказов от банков?

— Отказы были по коротким кредитам, но не от банка, а на этапе утверждения в Минсельхозе — в этом году мы получили только 30% из заявленных на льготные, остальное пришлось брать по рыночной ставке. Конечно, это ограничило наши возможности, выросли затраты. По инвестиционным кредитам проект второго комбикормового завода уже прошел комиссию Минсельхоза и включен в реестр. Проблема есть с расширением элеватора: это проект 2016 года, и формально он подпадает под старый механизм субсидирования (с компенсациями, а не через сниженную ставку. — „Ъ“). Получается, проект уже скоро будет завершен, а профильная комиссия все не могла собраться. И таких проектов в стране много.

— Теперь к ветеринарии. Поддерживаете ли вы введение пятикилометровой зоны, свободной от поголовья в личных хозяйствах, вокруг свинокомплексов?

— Конечно, это существенно уменьшило бы риски АЧС для наших комплексов. Такая мера была прописана в плане правительства РФ по предотвращению АЧС еще год назад, так что ее применение в Воронежской области ведется в рамках федеральных планов и указаний. Кроме того, создание таких зон является одним из факторов при регионализации по опасным болезням. Сейчас вопрос в том, насколько правильно это будет реализовано, не останется ли на бумаге.

Следует отметить повышение внимания федерального центра к проблеме АЧС. Раньше регионы боролись в одиночку. Теперь же стало ясно, что это проблема федерального масштаба и нужны централизованные меры для ее решения. Вопрос был поднят, в частности, и президентом страны на недавнем совещании в Воронеже.

— Раньше «Агроэко» самостоятельно выкупала поголовье вблизи свинокомплексов. Эта работа еще ведется?

— Мы пришли к выводу, что этот процесс абсолютно неэффективен — напротив, он стимулирует хозяйства к разведению свиней. Они знают, что если вдруг что-то случится, начнутся болезни, то придет «Агроэко» и все выкупит. И зачастую они не хотят продавать по рыночной цене — только по более высокой. Поэтому мы считаем более эффективными мероприятия по экономическому стимулированию перепрофилирования хозяйств на альтернативные виды животноводства. В том числе и по нашей инициативе в области принята программа для хозяйств, которые отказываются от разведения свиней. С 2017 года субсидируются, в частности, и бычки, и мелкий рогатый скот. По программе предусмотрено софинансирование — на каждый рубль, который выделяет областной бюджет, мы добавляем еще рубль. Например, если ЛПХ вместо свиней покупает корову, то областной бюджет выделяет 25 тыс. руб., а мы — еще 25 тыс. руб. Для нас, конечно, это серьезная финансовая нагрузка, но риски и потери по АЧС намного больше. Поэтому мы посчитали правильным участвовать в этой программе.

— А что еще можно, на ваш взгляд, улучшить в борьбе с АЧС в России?

— Можно просто посмотреть статистику: прошлый год был рекордным по количеству вспышек и на комплексах, и в ЛПХ, и в дикой фауне. И в этом году много вспышек. Значит, надо честно признать, что те меры, которые предпринимались до сих пор, были недостаточными. Мы сегодня начинаем понимать, что АЧС — давно не региональная, а федеральная проблема. И в этой связи мы по-прежнему видим нехватку централизации, когда каждая служба сама за себя, а объединяющего центра нет. Поэтому ветеринар не имеет полномочий провести проверку, полиция тоже так считает, у районных властей разные подходы...

Правильно было бы создать на базе полномочий Россельхознадзора единую эффективную вертикаль и проводить единообразную жесткую политику по борьбе с АЧС во всех регионах, как это было сделано в свое время в СССР или в Испании.

Но есть и вторая проблема, касающаяся регулирования правил содержания свиней в ЛПХ. Мы сегодня как крупный бизнес «зарегулированы» полностью, а у нас под боком есть хозяйства, которые, по сути, занимаются индустриальным свиноводством, но абсолютно не подчиняются даже простейшим ветеринарным требованиям. Я уж не говорю о том, что они зачастую вообще не зарегистрированы как предприниматели, не платят налоги, продают продукцию сомнительного качества. Но главное — это несоблюдение элементарных ветеринарных правил содержания животных в ЛПХ, что, на мой взгляд, сейчас является основной причиной распространения АЧС.

— А вы не являетесь сторонником идеи полной ликвидации свиней в ЛПХ, как это попытались сделать в Белгородской области?

— Мы не настаиваем на ликвидации свиней в ЛПХ. Все инсинуации о том, что мы боремся с ЛПХ, высосаны из пальца. В той же Новой Криуше (в 2013 году вирус АЧС на свинокомплексе «Агроэко» и последующая ликвидация поголовья там привели к протестным настроениям части села. — «Ъ») около 2 тыс. голов в хозяйствах, а у нас в компании 600 тыс. голов поголовье, а продаем мы 1,2 млн в год. Конечно, мы никакие не конкуренты. Но ЛПХ являются главным каналом распространения болезни, потому что пренебрегают правилами содержания свиней и ветеринарным законодательством. Поэтому здесь стоит вопрос не ликвидации, а элементарного соблюдения законодательства всеми без исключения хозяйствами, которые занимаются свиноводством. Если соответствуете правилам — ради бога, занимайтесь, мы не против. Конечно, выращивание свинины — это социальный вопрос, и мы не можем отнять у людей доход. Поэтому и предлагаем людям альтернативное животноводство и платим за это.

Последний пример: недавно мне прислали фотографии, где свиньи в черте райцентра пасутся на свалке. Прямо в черте города! И все видят, пишут жалобы, а никакие меры не предпринимаются. Вопиющая ситуация! И здесь еще следует сказать — вот она, пресловутая фермерская свинина, которая пасется на свалке, ест непонятно что, болеет непонятно чем, а потом ее гордо повезут на рынок и будут подавать под видом качественной «фермерской». Остались, к сожалению, такие стереотипы у потребителей. И ведь очевидно, что есть стерильный свинокомплекс, где контролируется абсолютно все, а есть подобный «продукт», который впитал в себя все возможные болячки.

— Конфликт в Новой Криуше завершился, никаких «партизанских» действий местные не ведут?

— У нас нет конфликта в Новой Криуше. Это у небольшой кучки теневых дельцов есть конфликт с законодательством, в том числе ветеринарным. То, что мы помогаем муниципальным властям, ветслужбе и полиции выявлять там нарушения, к сожалению, у этих деятелей вызывает резко негативную реакцию. Это, подчеркну, небольшая кучка людей, которые интегрированы в теневой сегмент оборота продукции — с нарушениями ветеринарных правил содержания животных в ЛПХ, с торговлей без ветеринарных сопроводительных документов.

Эти же люди пытались провоцировать жителей села на неправомерные действия. Но это не получается — у нас с селом нормальные рабочие отношения. Нами за последние три года только НДФЛ в Калачеевском районе было выплачено 18,5 млн руб. — и это те деньги, которые остаются в районе и идут в том числе на благоустройство. Также у нас реализуется программа по альтернативному животноводству в шести районах. Работает и программа по благотворительности: за последние несколько лет на Калачеевский район было выделено порядка 15 млн руб. (6 млн из них пошли на программу альтернативного животноводства).

Непосредственно в Новой Криуше мы помогаем добровольной пожарной команде, выделяем средства на ремонт учреждений, в том числе школы, установку детской площадки. Мы настроены на конструктивные, добрососедские отношения, и с большей частью села у нас это получается.

— Устраивает ли вас работа властей по регулированию численности диких кабанов?

— На мой взгляд, первый фактор в борьбе с АЧС — это соблюдение ветеринарного законодательства в ЛПХ. Кабан — второй, хотя и немаловажный фактор; им тоже надо заниматься.

— Для вас предстоящее внедрение обязательной электронной ветсертификации — это благо?

— Мы уже работаем в этой системе и относимся к ней положительно. Всегда хорошо, когда производство прозрачно, безопасно и подотчетно. Это один из элементов системы предотвращения распространения заболеваний, в том числе и АЧС. Другое дело, что эта инициатива, как это часто бывает, охватывает прежде всего прозрачный бизнес, а то же самое ЛПХ — нет. Надеюсь, эта система позволит победить теневой оборот мясной продукции — когда на рынках продается мясо непонятного происхождения без ветеринарных документов или с документами непонятного происхождения. Пока же именно теневой оборот свинины и несоблюдение ветеринарных правил в ЛПХ остается, на наш взгляд, главным источником распространения АЧС. И если эти проблемы не решать, любое противодействие АЧС будет неэффективно. Но внимание федерального центра к проблеме растет, и положительные шаги мы уже видим.

Беседовал Олег Мухин