«Дон Кихот» в Театре имени Якобсона

За пару недель до наступления 2018-го, объявленного годом Мариуса Петипа, Театр балета имени Леонида Якобсона показал на сцене Александринского театра премьеру «Дон Кихота», одного из столпов академического балетного репертуара. Рассказывает Ольга Федорченко.

Андриан Фадеев, художественный руководитель театра, не скрывает стремления насытить репертуар традиционной классикой в самом добротном исполнении: годичной давности премьера «Спящей красавицы» тому подтверждение. Приходится, впрочем, учитывать «полевые условия» (компактность труппы и отсутствие постоянной сценической площадки), не теряя при этом драйва первоисточника и завлекая зрителей приманками покруче, чем финальный фонтан в «Спящей» или живые конь и осел в «Дон Кихоте». Такой приманкой в последних двух постановках театра стало участие Йохана Кобборга в качестве балетмейстера.

С 1869 года, когда Петипа впервые представил в Москве своего «Дон Кихота», число действующих и танцующих лиц увеличивается от постановки к постановке. Внес свой вклад в улучшение демографии балета и господин Кобборг: он вывел на сцену Мигеля де Сервантеса, который в Прологе мучается творческим кризисом. Балетный Сервантес (Артем Пыхачов), браво размахивающий, в отличие от однорукого прототипа, обеими дланями, находит среди барселонской молодежи героев будущего романа и с упоением погружается в писательство.

Сам сюжет не претерпел сколько-нибудь значительных изменений, а перестановка сцен (поменялись местами цыганский табор и кабачок) только приблизила балет к сценарию Петипа. Зато «Дон Кихот» Кобборга щедр на семейные ценности: в финале готовность к построению ячейки общества помимо Китри и Базиля изъявляют Уличная танцовщица и Эспада, Санчо Панса и хорошенькая официантка. А традиционно выбрасываемый за кулисы незадачливый Гамаш обнаруживает склонность к религии и выражает готовность принять сан.

Массовые характерные танцы демонстрируют усвоенные размашистость и разудалость, которые выдаются за страстность «испанской» манеры. Балетмейстер окончательно вычистил хореографическое «декадентство» редакции Александра Горского, сохраняющееся в Мариинском театре в виде асимметричных построений классического кордебалета в сцене сна: дриады теперь порхают ровными рядами. Проблема отсутствия в труппе достаточного числа классических солисток, которые необходимы «Дон Кихоту» (две цветочницы, Уличная танцовщица, Повелительница дриад, Амур, вставная вариация в Pas de deux), решена кардинально: имеющиеся артистки совмещают по несколько партий. Уличная танцовщица (Светлана Свинко) выходит и Повелительницей дриад; двойка цветочниц (Анна Скворцова и Нана Кураути) вдвоем же танцует вариацию в Pas de deux; безымянная барышня, подрабатывающая официанткой то у Лоренцо, то в таверне во втором акте, оказывается Амуром (Ольга Михайлова). Знаменитый танец Мерседес в таверне на столе сообразили на троих — частично узнаваемые фрагменты хореографии Нины Анисимовой «доложили» Санта Качанова, Ангелина Григорьева и Дарья Токарева.

Как автор хореографической версии господин Кобборг изрядно проапгрейдил первоисточник, пересочинив практически каждый номер и добавив с пяток новых вариаций и танцев. Активно заплясали Санчо Панса и Гамаш — каждый получил по паре заковыристых соло, а Гамаш дважды скрутил «женские» фуэте общим числом 18 штук. Эспада помимо двух сольных фрагментов разжился еще двумя танцами. В «Таверне» (на добавленную музыку «Танца тореадоров» из первого акта) он устраивает заварушку между тореро и горожанами и пытается соблазнить Китри; в заключительном акте, на свадьбе главных героев, исполняет «помолвочный» дуэт с Уличной танцовщицей. Танцы, может, и не самые занимательные, но драматургически оправданные, проясняющие непростой характер героя и дальнейшую судьбу. Андрей Гудыма в этой партии яростно демонстрирует темперамент, но вот за что ему следовало бы вызвать балетмейстера на дуэль — так это за купирование финальной диагонали эффектнейших ранверсе с плащом и заменой ее большими пируэтами.

Добавлено несколько новых танцев для Китри и Базиля — выходная вариация главного героя, дуэт в таборе на музыку знаменитого «Цыганского танца», в финале которого на самых драматических аккордах папаша Лоренцо настигает блудную дочь и принуждает ее к браку с Гамашем. Две пары солистов гармонично вписались в новую редакцию «Дон Кихота». Утонченная Алла Бочарова в паре с Андреем Сорокиным не поражала эмоциональной открытостью, но преемственность академических традиций при очень чистом исполнении продемонстрировала. Второй премьерный спектакль обнаружил новое дарование в лице Софии Матюшенской, которая, ничуть не смущаясь нестоличной выучкой, очень задиристо станцевала сложнейшую партию при поддержке легконогого и задорного Ким Кимина.

Что до задавленного рефлексией Дон Кихота в исполнении Сергея Давыдова, то он, нелепый герой-мечтатель, стремящийся изменить мир, испытывает прямо-таки физическую боль, когда осознает, что он со своими идеалами в общем-то никому и не нужен. Даже ветряным мельницам: наверное, это единственный «Дон Кихот», в котором главного героя лишили удовольствия поболтаться на мельничных крыльях.