Андрей Шеметов, вице-президент, руководитель департамента глобальных рынков Sberbank CIB, о конфликте с «Транснефтью» и причинах провала мирового соглашения.

— Апелляция вынесла решение за десять минут, почему так быстро?

— На самом деле суд заседал два с половиной часа.

— «Транснефть» считает, что состав суда был сформирован с нарушениями.

— Знаете, я считаю в данной ситуации неэтичным обсуждать состав и квалификацию судей, особенно накануне кассационного суда.

— «Транснефть» утверждает, что именно Сбербанк был инициатором сделки, хотя компании такой инструмент был не нужен. Согласны ли вы с тем, что сделка была не хеджирующей, а спекулятивной?

— Это странно комментировать. Инициатором сделки выступала «Транснефть», они два года ходили по рынку и искали возможность удешевления обслуживания облигаций. Собственно, цель была именно в этом. Оспариваемые сделки сочетали опцион на продажу долларов и опцион на покупку. «Транснефть», принимая риски, исходила из совокупности обеих этих сделок. Понятно, что там было барьерное условие, но в «Транснефти» работают люди, которые заключили не один десяток подобных сделок…

— В «Транснефти» уверяют, что до тех пор сделок с барьерным условием не заключали.

— Очевидно, что они понимали, какие риски принимают на себя, если они берут опционы пут и колл одновременно, при этом барьерное условие не изменяет сути опциона, а является одним из его параметров, учитываемых в цене. Это известно из базового курса любого экономического вуза.

— «Транснефть» также утверждает, что пересмотр барьерного условия по одному из опционов с 45 до 50 руб. произошел по совету Сбербанка. Правда ли это?

— Пересмотр барьерного условия делался в интересах «Транснефти». С просьбой предоставить условия реструктуризации за счет повышения барьерного значения в банк обратился, направив письмо, начальник отдела корпоративного финансирования (Виктор.— “Ъ”) Куликов, это было 29 августа 2014 года. Условия сделки по повышению барьера, которые мы им предложили, были абсолютно рыночными, «Транснефть» запрашивала информацию в других банках и, по собственному признанию, получила примерно такие же предложения, как и от нас.

— По информации «Транснефти», в суде вы сообщили о заключении ряда сделок с деривативами со своими кипрскими структурами в 2013 году, но не раскрыли параметры этих сделок. «Транснефть» предполагает, что сделкой с компанией вы хеджировали свои сделки с этими структурами. Что это были за сделки?

— По требованию ЦБ мы должны хеджировать такие сделки. Мы не все данные о сделках можем давать в судебном процессе, соблюдая коммерческую тайну, но в материалах суда было дано четкое доказательство того, что наша кипрская сделка была хеджирующей по отношению к сделке с «Транснефтью». Сделка, которую наша кипрская структура заключила с рынком, была совершена позднее, чем сделка с «Транснефтью», и была противоположной направленности, хеджируя наши риски.

— Сбербанк перед апелляцией присылал «Транснефти» проект мирового соглашения, но во время заседания попросил суд не откладывать слушания для проведения переговоров. Зачем тогда вы предлагали мировое?

— Мы направляли в «Транснефть» проекты мирового соглашения 4 июля и 17 августа. Они содержали условия для добровольного урегулирования спора. Но Сбербанк так и не получил от «Транснефти» информации по заключению мирового соглашения.

— Эти два проекта были одинакового содержания?

— Да, одинакового.

— Тот факт, что в апелляции Сбербанк отказался откладывать рассмотрение дела ради переговоров по мировому соглашению, наводит на мысль, что вы знали о будущем решении апелляции…

— Поскольку «Транснефть» не ответила на предложения по мировому соглашению, то очевидно — откладывание рассмотрения спора было направлено на затягивание процесса со стороны компании.

— Почему вы считаете, что решение в пользу «Транснефти» приведет к краху рынка производных финансовых инструментов в России?

— Об этом говорит не только Сбербанк, но также все саморегулируемые организации и большинство профессионалов на рынке. Они боятся, что сделки по производным инструментам всегда будут оспариваемы в суде. Что любой клиент, который профессионален, пишет диссертации о рынке производных инструментов, прекрасно понимает, что такое опционы пут и колл, что такое барьер, производит десятки сделок, может потом прийти в суд, рассчитывая на компенсацию. Это означает, что все сделки, которые вы построили, могут стать несостоятельными, хотя вы подписали декларацию о рисках и все сделали правильно. Кто после этого будет заключать сделки с производными финансовыми инструментами?

Интервью взял Юрий Барсуков