В каком времени живут герои «Игры престолов»

История мира Джорджа Мартина существует как минимум на трех платформах. Есть всемирно известная «Игра престолов». Есть самую чуточку менее популярные «Песни льда и пламени», ставшие основой для сериала. Есть, наконец, сетевые энциклопедии, разложившие по полочкам фактуру, щедро рассыпанную Мартином по обширным томам «Песни». Благодаря усердию энтузиастов история мира «Игры престолов» как на ладони. И это страшная история.

В этом мире остановилось время. К «Песням льда и пламени» есть небольшой приквел: дело происходит за 90 лет до основных событий, и все обстоятельства, от отношений между людьми до посуды и утвари, те же самые. Этот мир живет в Средневековье примерно тех же времен, что и «Айвенго» Вальтера Скотта (романа, тоже в свое время бившего рекорды популярности). Только тут благородный и сумасбродный король Ричард не появляется вовремя, чтобы все поправить, а по-дурацки гибнет на охоте. Есть в «Песнях льда и пламени» и свой Робин Гуд, который умирает и воскресает, как и полагается мифологическому герою.

При этом выглядит все не так нарядно и романтично, как у Вальтера Скотта, а немного больше похоже на настоящие средневековые реалии. Что, впрочем, не отменяет благородных порывов и романтичных поступков героев «Игры престолов», концентрация только поменьше.

Средневековье «Песен льда и пламени» продолжается много сотен лет и уходить не собирается. Поколение за поколением живут так, как отцы, деды и прадеды. Могут измениться границы королевства, одна династия вымрет, и ее место займет другая, большие роды придут в ничтожество и уступят место другим. Королевств может быть меньше, а может быть больше.

В остальном ничего не меняется. Болтоны всегда, когда могли, сдирали кожу со Старков. Мартеллы и Тиреллы ненавидят друг друга из века в век. И это важно для всех остальных. Значение имеют только взаимоотношения больших и малых родов, все остальные либо наслаждаются миром и летом, либо гибнут от войн и зимы. Правила игры установлены раз и навсегда. Когда страной правит обычный король, все в целом довольны, если на троне появляется маньяк, система отторгает его тем или иным способом.

Мир, в котором остановилось время, не знает и такого понятия, как прогресс.

Правнуки воюют тем же оружием и по тем же правилам, что и прадеды, а те брали пример со своих прадедов, и так почти до основания времен. Любая военная хитрость, любой нестандартный ход приносят блестящую победу.

По заветам тут не только воюют, но и живут. Повседневный быт не меняется столетиями. Все города основаны давным-давно, новых не требуется. Имеющихся средств связи достаточно, новые придумывать ни к чему. Тем более непонятно, к чему, например, изобретать книгопечатание. Когда появляется что-то новое, то это, безусловно, хорошо забытое старое, вроде церковных орденов, которые когда-то были, а потом упразднились.

Торжество архаики связано не с религией или церковью, которая до поры до времени играет в мире «Песен льда и пламени» скорее вспомогательную роль, не с каким-то специальным воздействием магических сил (все-таки это фэнтези). Просто время почему-то остановилось.

У мира «Игры престолов» нет прошлого, потому что оно не в состоянии кончиться. Соответственно, нет и будущего, потому что ему некогда начаться. Потому сто лет назад, сто лет вперед — сплошное настоящее. Уж как-нибудь перетерпеть. С надеждой на то, что зима окажется короткой, а лето — продолжительным и мирным.

Замершее время и остановившаяся история — сюжет, который Джорджа Мартина интересовал всегда. Одно из его первых произведений «Шторм в гавани ветров» рассказывает о мире, разбитом на сотни маленьких островов, перемещаться между которыми удобно только на крыльях (можно и по воде, но уж очень опасно). Право летать есть только у небольшой и закрытой касты, так было и есть всегда, пока не появляется человек, который готов это переделать.

Несколько иная история в «Путешествиях Тафа»: торговец, случайно ставший экоинженером, сначала помогает остановившимся в развитии системам оставаться такими же, как были (хотя и честно предупреждает, что меняться надо), а уже потом подталкивает к эволюции.

Мир «Песен льда и пламени» эволюции пока неподвластен. За несколько книг и за два сезона до окончания сериала высока вероятность того, что к концу мир останется таким, каким был: с привычной убылью в принцах, рыцарях и простом люде. Это и есть, наверное, главная интрига оставшихся двух сезонов и двух томов. Станет ли многолетняя гражданская война стартовым свистком для перехода этой цивилизации в новое качество или нет: отразить Белых ходоков, пережить зиму — и снова все на рыцарский турнир в честь кого-нибудь или чего-нибудь важного.

Вечное средневековье и вообще торжествующая архаика многим могут понравиться и сегодня. Сюжеты расписаны, роли распределены, а отсутствие прогресса иной раз можно считать и благодеянием:

нет возможностей — нет злоупотреблений ими. В конце концов, люди, которые напоминают тех, кто может двинуть время вперед — хотя бы красная жрица, сжигающая людей ради торжества новой веры,— вызывают мало симпатий. Желание разжечь костер нового дня не всегда по сердцу обычному человеку. У мира заката есть свои преимущества: самое прекрасное время — время полдника, когда день уже закончился, а вечер и тьма еще не наступили.

Глеб Черкасов, заместитель главного редактора “Ъ”