«Поле битвы» в постановке Питера Брука

Фестиваль театр

Спектакль парижского театра «Буфф дю Нор» (Питер Брук многие годы был его художественным руководителем) играли в Театре наций — на той же сцене, на которой ровно 60 лет назад состоялся московский дебют английского режиссера. Тогда он показывал в филиале МХАТа свою британскую постановку «Гамлета» с Полом Скофилдом в главной роли — и это была первая значительная гастроль европейского театра в СССР после смерти Сталина, театральный прорыв железного занавеса. Сейчас Питеру Бруку 92, со спектаклем он не приехал, а сегодняшнюю театральную Москву трудно чем-либо удивить. И все-таки можно сказать, что Брук опять совершил чудо — на сей раз маленькое, вряд ли претендующее на место в истории, но наверняка важное для всех, кто стал его свидетелем.

Когда-то Питер Брук показал Москве то, без чего она не могла обойтись,— значительный режиссерский спектакль, задающий своему времени важные и страшные вопросы. Теперь он показал, как легко можно обойтись без всего, чем богат современный театр. В «Поле битвы» фактически нет ни декораций, ни костюмов, ни каких-то технических ухищрений — на сцене есть только половик и задник красновато-желтоватых тонов, пара тумб для сидения да деревянные палки разной толщины и длины. Кажется, что такой спектакль можно играть где угодно, но это обманчивое чувство. Питер Брук в свое время много писал о красоте пустого, наполненного воздухом сценического пространства, но создать художественную «пустоту» можно, только если знаешь какие-то важнейшие секреты — и сам Брук в эти тайны, безусловно, посвящен.

В «Поле битвы» речь идет о страшной войне, принесшей смерти и разрушения, о прежнем и новом царе опустошенного государства и о том, как люди, пережившие кошмар, мучительно изживают вину, как пытаются заново наладить жизнь, соотнося себя со смертью и со временем. В основе текста — древнеиндийский эпос «Махабхарата» и пьеса и Жан-Клода Карьера.

Имя Питера Брука, как известно, неотделимо от «Махабхараты». Его многочасовая и многофигурная театральная эпопея на основе древнеиндийских текстов стала одним из главных свершений мирового театра в прошлом веке. Тогда она стала еще и манифестом театрального мультикультурализма. Брук был одним из тех, кто активно и плодотворно «скрещивал» уставший европейский театр с азиатским и восточным, находя в них общие истоки и мотивы.

Камерное «Поле битвы» тоже интернационально: фрагменты индийского эпоса разыгрывают четверо актеров, трое из которых темнокожие, под живую музыку африканского барабана, на котором играет японец Тоси Цухитори. Актеры у Брука необыкновенно органичны и убедительны, а их воздействие на аудиторию — поистине магическое. Не форсируя голосов, почти не используя лицевую мускулатуру и экономя на жестах, они сразу берут зрителя в плен — спокойствием, уверенностью в важности происходящего, отчетливой артикуляцией, какой-то особой свободой от привычных форм театральности. Одно слово сказали — и вот уже совсем другая ситуация, накинут шарф на шею или покрывало на голову — и это уже совсем другой персонаж.

Спектакль длится всего час с небольшим, он весь — о приготовлении к смерти, о смирении перед неизбежным и об относительности всех истин. Кажется, в нем есть и легкая ирония, и даже очевидные насмешки: так, актер, изображающий мангуста, просит партер передать бедным людям собранный им и уже больше не нужный на сцене ворох разноцветных покрывал — но бедных не находится, и охапка легких одеял так и остается лежать в проходе между креслами. О смерти здесь говорят без страха и назидания, как-то нежно и спокойно. Брук ставит спектакль — будто водит прутиком по воздуху: движение чувствуется, но рукой не схватить. И запомнится он именно как деликатное прикосновение, как доброжелательное, но лишенное и тени утешения напутствие.

В финале «Поля битвы» мальчик, в животе которого герой находит весь мир, собирается поведать побывавшему у него внутри какую-то важнейшую тайну бытия. Он шепчет на ухо — но в зале не слышно что. Зато видно музыканта, который стучит и шуршит по своему барабану, постепенно уводя спектакль в тишину. Тайну мироздания мальчик-вселенная не раскроет, как и Питер Брук не расскажет секрет изготовления незабываемых спектаклей будто бы из ничего.