"Человек как птица" на Венецианской биеннале

Биеннале современное искусство

В параллельной программе 57-й Венецианской биеннале впервые участвует московский музей. ГМИИ имени Пушкина открыл в палаццо Соранцо Ван Аксель выставку "Человек как птица" с подзаголовком "Образы путешествий". Рассказывает корреспондент "Ъ" Алексей Тарханов.

"Образы путешествий" — хорошее название для Венеции. Город был вожделенным пунктом на карте "большого тура", культурного паломничества, которое обязан был предпринять молодой аристократ, чтобы стать человеком. К нам "большой тур" пришел муратовскими "образами Италии", на которые мы молились с начала прошлого века, читая их при советской власти как описания рая, куда, хоть умри, не попадешь. Но вот теперь человек стал как птица, и в палаццо Соранцо на открытие слетелись русские.

Архитектор, занимавшийся реставрацией дворца, сравнивал его с кораблем, ковчегом для путешествий. На корабль пригласили 14 художников — из России, Германии, Бельгии, Нидерландов, Аргентины, Италии и Японии. Их отбирала команда нового "музея в музее", который называется "Пушкинский XXI" и занят развитием московского музея на Волхонке "от прошлого века к нынешнему".

Начиналась экспозиция с работы итальянца Фабрицио Плесси, выставившего в лоджии дворца деревянную лодку, внутри которой течет кинематографическая вода. Ирина Затуловская, которую мы помним по ее волшебным расписанным жестянкам, предпочла выставить тряпочки-коврики, такие же прекрасные, но все-таки напоминающие нам об открытиях Тимура Новикова. Леонид Тишков, путешествующий по свету с собственной луной, показал очень поэтичные фотографии, обличающие его панибратское обращение с небесным светилом. Инсталляции Юрия Календарева призваны были исторгать звук "акустической бронзы", которой, впрочем, мощнее и красивее вторила акустическая бронза венецианских колоколен. Пользовались успехом светящийся домик японца Масаки Фуджихаты и ажурные города, сотканные на экране Марниксом де Нийсом из скопления компьютерных точек (современный пуантилизм). Нидерландский художник был не чужим в палаццо, когда-то принадлежавшем его соседям по культуре: Соранцо Ван Аксель в Канареджо принадлежал фламандским купцам Ван Аксель, единственным иностранцам, которым республика позволила купить дворец.

Все работы так или иначе должны были быть связаны с Венецией, но, к счастью, в некоторых случаях от этого правила отступили. К счастью потому, что о Венеции с избытком говорил дом, ставший, разумеется, одним из главных экспонатов. Он все время сохранял свое величие и оставался в частных руках, и его последний хозяин вспоминал, как встретил у входа бедно одетого господина. Вообразите его удивление, когда господин оказался "знаменитым нобелевским лауреатом Джозефом Бродским".

Выставка на биеннале — правильная идея, как и сама программа "Пушкинский XXI". "Пушкинскому ХХ" уже не раз приходилось менять свой образ, сделавшись из цветаевского "музея слепков" "московским Эрмитажем", вобрав в себя музей нового западного искусства, а теперь занявшись искусством новейшим, которого хватит еще не на одну биеннале.