Открылся 70-й Каннский кинофестиваль

Открытие 70-го Каннского фестиваля оказалось отмечено яркой звездной дорожкой и премьерой посредственного фильма. «Призраки Исмаэля» Арно Деплешена хоть и собрали на съемочной площадке Матье Амальрика, Марион Котийяр, Шарлотту Генсбур и Луи Гарреля, напоминали несмешную пародию на Феллини, Трюффо, Рене и Достоевского одновременно. Эту картину населяют дипломаты, шпионы, кинорежиссеры и женщины странного поведения, но показать ее на юбилейном открытии организаторов фестиваля могла заставить только концентрация популярных фигур французского кино, которое, впрочем, вряд ли тем самым укрепило свой международный имидж.

Первой конкурсной картиной, представленной журналистам, стала «Нелюбовь» Андрея Звягинцева — сегодня вечером ее официальная премьера. Заурядная, если не типовая, российская городская семья препарирована аналитическим скальпелем в момент развода. И муж Борис, и жена Женя уже нашли новых партнеров и новые варианты жизнеустройства — столь же тупиковые, как их прежний безлюбовный союз. Тупик оказывается совсем непроходимым, когда пропадает 12-летний сын супружеской пары Алеша. Его вяло ищет милиция и куда более профессионально — группа спасателей-волонтеров. При пассивном участии родителей они прочесывают подъезды спального микрорайона, морги и больницы, окрестный лес…

В комментариях к «Нелюбви» мелькало имя Ингмара Бергмана, и действительно, картину Звягинцева многое сближает с миром шведского режиссера, где взрослые герои расплачиваются за свою бесчувственность, но больше всего от этой атрофии чувств страдают дети. Однако, к большому счастью, Звягинцев не пошел по пути подражания. Мало того, наш режиссер сумел решить дилемму, о которой говорил в свое время польский режиссер Анджей Вайда: он признавался, что завидует Бергману, который может себе позволить снимать экзистенциальное кино о мужчине и женщине, то есть о вечной человеческой природе. В то время как в Восточной Европе все сюжеты социальны, связаны с войнами и революциями — условно говоря, это кино о солдате и девушке.

Звягинцев идет как бы от противного. Он снимает не «Любовь», а «Нелюбовь», он не Бергман и не Вайда, не Тарковский и не Сокуров, а режиссер своего пути. В его фильме разыгрывается интимная драма обескровленных человеческих отношений, но она тесным образом связана с общим климатом современной российской жизни, с непроходящей зимой, непреходящим ожесточением и разлитой в воздухе агрессией. И тут значимым оказывается не только обсценный лексикон героев, стрелами ненависти пронзающий самых близких людей, но и как будто бы бесстрастный тон радиокомментариев, и якобы объективный, а на самом деле грубо пропагандистский характер телерепортажей из Донбасса. Это еще и фильм о лицемерии обуявшей бездуховное общество религиозности, которая не смягчает нравы и не лечит раны.

Я аплодирую мощи, силе и актуальности этого проекта, без господдержки поднятого Александром Роднянским и его сопродюсерами, отменной работе сценариста Олега Негина, оператора Михаила Кричмана, композитора Евгения Гальперина, художника Андрея Понкратова, точному подбору актерского ансамбля во главе с Марьяной Спивак и Алексеем Розиным. Не знаю, можно ли считать «Нелюбовь» лучшим фильмом Звягинцева и будет ли он лучшим в конкурсе Каннского фестиваля. Но то, что это большое кино европейского уровня, очевидно.

Андрей Плахов