солисты Нидерландского театра танца на фестивале Dance Open

На сцене Александринского театра в рамках международного фестиваля балета Dance Open выступила лучшая современная труппа Европы — Нидерландский театр танца (NDT-1), представивший программу из трех одноактных балетов. Из Петербурга — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Участие NDT гарантирует успех любому фестивалю: артистический уровень труппы недосягаемо высок, а репертуар сочетает новизну с доступностью. В 2011 году бывшую вотчину гениального Иржи Килиана возглавил Пол Лайтфут, экс-солист и постоянный хореограф NDT, а художественным консультантом стала Соль Леон — бывшая жена и неизменный соавтор Лайтфута: с начала 1990-х творческий тандем породил полусотню балетов и дочь Сару. Биографические подробности важны потому, что темы сочинений пара черпает из жизни, изживая на сцене перипетии совместной биографии. Однако использование видео, минималистская музыка и обилие метафор придают интимным новеллам общечеловеческий пафос.

Два балета петербургской программы — "Silent Screen" (2005) и "Shoot the Moon" (2006) — в вольном переводе организаторов "Немое пространство" и "Дотянуться до звезд" — поставлены, похоже, в тот драматичный период, когда любовь хореографов подверглась испытанием, из которых не вышла победительницей. Оба спектакля — про "третьих лишних", оба — откровенная исповедь, переведенная на язык тела при помощи музыки Филипа Гласса и костюмов, сценографии и видео такой дивной красоты, что реальные душевные травмы возносятся до высот поэтического вымысла.

Герои "Silent Screen" сходят на сцену с гигантского трехстворчатого экрана, на котором плещет об осенний берег черно-белое море. Их первый дуэт — тщетная попытка мужчины вернуть женщину: та всем телом стремится прочь, на видеоберег, где видеоразлучник уходит по молу к свинцовым волнам. Море сменяет зимний лес — к героям по заснеженной дороге бежит девочка (в этой роли хореографы снимали свою дочь). Крупный план ее печального личика порождает водоворот воспоминаний. О тех временах, когда семейное счастье героев было безоблачным, пока за окном их комнаты не проплыл мужской видеопрофиль, материализовавшийся на сцене в образе сластолюбца с недвусмысленно эротическим монологом. В танцевальных флешбэках будет резвиться девчушка, будто спрыгнувшая с экрана; сопровождающая ее тройка юнцов разразится вариациями чрезвычайной быстроты и сложности. Идиллической кульминацией станет адажио; впрочем, оно производит двойственное впечатление из-за партнерши — единственной толстушки в этой образцовой труппе. При взгляде на ее мясистые ляжки и круглую попку закрадывается нигилистическая мысль: может, все это не былая идиллия, а тотальная ирония?

Насчет "Shoot the Moon" двух толкований быть не может: в трех комнатах, проплывающих перед нами по движущемуся кругу и продублированных поверх стен видеоэкраном (на нем показано то, чего не увидать на сцене), тихо сходят с ума две семейные пары и холостяк. Каждый стремится выскользнуть из замкнутого пространства — хоть в дверь, хоть в окно; каждого манит страсть (реальная или нафантазированная) к соседу/соседке; каждый терзается ревностью, муками совести и жгучей тоской по великой любви, ради которой герои вешаются, бросаются в открытое окно и бегают по стенам в самом буквальном смысле. Монологи и дуэты этого балета сочинены с такой обжигающей психологической и физиологической достоверностью, что спорное мнение, будто балет способен выразить то, что не доступно ни кино, ни театру, получает веские доказательства.

Упрекнуть авторов можно разве что в утаивании имен потрясающих танцовщиков, обеспечивших успех их постановкам: все артисты труппы, по демократической традиции, перечислены в программке по алфавиту. Между тем балеты Лайтфута и Леон очень зависят от исполнителей. Лексика хореографов не особо радикальна, основана на классической традиции, и, если свести партии только к рассыпанным по ним пируэтам, арабескам, растяжкам и жете, можно получить довольно банальный результат.

В трансформациях хореографического языка гораздо дальше продвинулся Марко Гекке, автор третьего балета программы — "Тонкой кожи" на музыку Патти Смит и Кита Джарретта. Изобретенная и строго им выверенная какофония стремительных жестов рук, резонирующая с контрастными по амплитуде движениями ног и сочетаемая с червеобразной гибкостью корпуса, вызывает эффект почти болезненный. Чаще всего персонажи Гекке смахивают на исполинских насекомых, пронзенных булавкой невидимого вивисектора, — по мнению автора, так выглядит человечество в наши стрессовые времена. Однако, отанцовывая песни Патти Смит, Марко Гекке явил чудеса эмоциональности: серия монологов и дуэтов "Тонкой кожи", невероятных по энергетике и технической виртуозности, способна пробить самого толстокожего зрителя. Петербуржцы, вкусившие качественного современного балета, устроили NDT полновесную овацию. Артисты, Соль Леон и Пол Лайтфут дружно кланялись в обнимку, являя собой утешительный образец того, как искусство побеждает жизнь — хотя бы на примере одной отдельно взятой пары.