Олег Нестеров о Леонарде Коэне

В Лос-Анджелесе в возрасте 82 лет ушёл из жизни композитор и поэт Леонард Коэн. Музыкант и писатель ОЛЕГ НЕСТЕРОВ прощается с Коэном, но не с его музыкой.

Тут нет никакого секрета: главное — умереть вовремя, особенно для художника. Чтобы не слышать унизительного шепота за спиной: «Ну вот… и Бог перестал через него говорить…»

Такое часто бывает — художник умер, а человек еще живет и не понимая, что произошло. Продолжает что-то делать, а парус над ним исчез, и гребет он, старается, ладошками в резиновой лодке. Вот у Пушкина все совпало. А у Гоголя не случилось, колесил по всей Европе в поисках утраченного, но все зря. Из-за этого у них даже памятники разные.

По какой причине это происходит, вопрос открытый. И идеальный возраст цифрой 37 не ограничивается. Леонард Коэн публично попрощался со всеми в 82, сразу после выхода своего альбома, очень похожего на завещание. Попрощался легко, для самых чувствительных взяв свои слова через пару дней назад, пообещав «жить вечно».

Скорее всего, эта цифра была бы иная, и мир не услышал бы его последних альбомов, если б не злодейская рука судьбы в лице близкого друга и персонального менеджера (и это была женщина!), укравшего у него пять миллионов. К тому времени Коэн уже отошел от дел, стал буддийским монахом и спустился с гор — ненадолго попрощаться. Пенсионные деньги исчезли, семью не бросишь, и пришлось старику опять заходить в студию и колесить с концертами по всему миру.

Сценарист, пишущий книгу наших судеб, делает это весьма причудливо, и последнее дело — на него обижаться, когда вдруг в жизни начинает происходить что-то «не то». Коэн вызов принял и вошел во вкус, получив в качестве компенсации нешуточный бонус. Его песни стали еще лучше, поклонников во всем мире ощутимо прибавилось, и редкий концерт теперь длился менее трех часов. Только голос остался прежним.

Вообще, это удел великих. Кто-то из них поет так, кто-то эдак. Дело не в красоте и уж точно не в правильности нот. Есть всего один единственный критерий — в их голосах звучит бесконечность. Математика, как известно, не может её описать. А музыка может. Джими Хендрикс пытался это объяснить, говоря, что музыка — это не ноты и биты, это то, что между ними.

Настоящий музыкант не должен бояться тишины на сцене. У Коэна она звучала.

Интересно представить, каким образом мир прощается с тем или другим человеком. То есть когда и при каких обстоятельствах о нем в последний раз вспомнят или подумают. У кого-то это будут правнуки, перебирающие фотографии на диване, кто-то исчезнет вместе со своей могильной плитой. Пушкин будет жить вместе с русским языком. Да и Гоголь, наверное.

Вопрос, обращенный в будущее: а когда забудут Коэна? И что это будет за мир?

____________________________________________________________________

Олег Нестеров