Зима Звезда

Зоя Виноградова, примадонна Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии, принадлежит к той редкой плеяде наших актеров, которых знает не одно поколение зрителей. Она пришла в театр в 1949 году и служит в нем до сих пор. Ее первая роль в кино — задорная циркачка Мари Латуш из оперетты (тогда слово "мюзикл" было не в ходу) "Мистер Икс" 1958 года. После этого были десятки ролей в театре и кино, а еще — громадный песенный репертуар, ее голос узнавали все советские радиослушатели. Народная артистка РСФСР, лауреат высших театральных премий: "Золотой софит" — в номинации "За творческое долголетие и уникальный вклад в театральное искусство Санкт-Петербурга" и "Золотая маска" — в номинации "За выдающийся вклад в развитие театрального искусства", недавно получила еще одну высокую награду — орден Дружбы.

— Зоя Акимовна, это ведь не первая государственная награда — у вас уже есть орден Трудового Красного Знамени, орден Почета. Что она значит для вас?

— Да, орден не первый. Но такое торжественное награждение, как в этот раз, у меня было впервые. Церемония проходила в Смольном — вносили флаги России и Петербурга, играл оркестр, народу было очень много. И люди все замечательные — академики, учителя. Актеров, правда, было мало. Но обстановка — очень теплая. И губернатор почему-то выделил меня в своем приветственном слове, я даже разволновалась. Потом, когда вручал орден, тоже сказал добрые слова. А я — ему.

Сама же награда для меня — это еще одна веха в моей профессиональной жизни, которая неразрывно связана с моим родным театром. Я пришла в него 18-летней девочкой и служу до сих пор. Сколько прекрасных, талантливых людей было рядом со мной все это время — режиссеры, дирижеры, конечно, актеры. И самый дорогой партнер — муж, друг, мой Виталий Иванович (Виталий Копылов — советский и российский актер оперетты и кино, народный артист РСФСР. — R), который поддерживал меня всю жизнь. И сейчас, в не очень легкое для меня время, со мной мой театр: мои коллеги и удивительный человек — наш руководитель Юрий Алексеевич Шварцкопф. В конце прошлого года в театре отмечали мой юбилей. Все было так трогательно, торжественно, красиво! Я низко кланяюсь и благодарю всех, кто окружил меня таким теплом. А орден? Это радость, что заметили, наградили.

— Знаменитый фильм "Мистер Икс" режиссер Хмельницкий снял всего через два года после того, как поставил эту оперетту в Театре музкомедии. Сценическая постановка сильно отличалась от того, что было в фильме?

— Конечно, в картине больше кинематографических приемов. На "Ленфильме" заново строили декорации — все как полагается. Были и постановочные отличия. В театре я не танцевала на барабане. Это придумал режиссер. Сказал, что Любовь Орлова танцевала на пушке, а я буду на барабане. Зато вошла сцена, где мы с Гликерией Богдановой-Чесноковой били тарелки. Сцена очень энергичная. Ведь Гликерия Васильевна была необыкновенно темпераментной актрисой. Ну и я, в общем, тоже. И мы с таким наслаждением лупили эти тарелки! Старались разбивать их не перед лицом, а так, немного сбоку. Но все равно однажды осколок тарелки отбил мне кусочек зуба. Можно сказать, повезло — могло бы и в глаз попасть. Мы с Гликерией Васильевной очень много играли вместе, особенно при Юлии Иосифовиче Хмельницком — "Поцелуй Чаниты", "Улыбнись, Света"... Сейчас все и не вспомнить.

— А существует пленка с записью спектакля?

— Нет. Раньше редко снимали спектакли. Уж какая у меня была дивная роль в "Моей прекрасной леди"! А ее сняли, как и другой спектакль — "Приключения Тома Сойера", мало того, что с одной камеры, которая стояла посередине зала, так еще и по периметру на стойках были расставлены микрофоны, которые оказались в кадре. Сейчас это разве можно смотреть? Очень жаль, что такие работы, по сути, пропали. Хорошо, что у Хмельницкого появилась возможность снять фильм. Спектаклю, можно сказать, повезло.

— Каким вы запомнили Георга Отса?

— Георг Карлович был оперный певец и очень хороший драматический актер. Но самое главное — сколько в нем было благородства, такта. Он ведь владел пятью языками. И в жизни был совершено чудесен. Никогда не подчеркивал свою, как сейчас говорят, звездность. Был очень деликатен. Помню, ему надо было лететь в Таллин, а в этот день шли съемки. И он уже опаздывал, но никого не торопил, не настаивал. И только в последний момент так робко сказал: "Ну, что, может быть, я уже поеду?"

— Вы смотрите фильмы-биографии, о том же Георге Отсе, например, или фильмы, где показывают советское время? Как на ваш взгляд, они хоть немного отражают действительность?

— Конечно, смотрю. И, знаете, меня там ничего не раздражает — ни детали, ни персонажи. Ничего. Может быть потому, что я с благодарностью вспоминаю прошлое. Хотя оно у меня и было очень трудным. Но трудным физически, а не морально. Меня окружали в основном светлые, добрые люди. Которые привыкли к нужде и поэтому умели радоваться каждой мелочи. Это же очень важно. Я сама до сих пор не разучилась радоваться простым вещам. Мы с моим Виталием Ивановичем жили не бедно, но привыкли обходиться тем, что есть. К особому богатству никогда не стремились. Да, мы застали очень трудные времена — войну, блокаду, да и после блокады было очень трудно, но воспоминания остались самые светлые.

— Вы снимались в фильме Алексея Германа "Двадцать дней без войны". Как вы, человек, переживший войну, его восприняли? Герман же как раз хотел показать войну без прикрас.

— Мне этот фильм нравится. Многое похоже. И сам Герман мне запомнился. У меня была небольшая роль, но он со мной так много работал, как будто я главная героиня. Обещал, что если будет снимать игровой фильм, то позовет меня. Но не позвал.

И все-таки фильм — это художественный взгляд режиссера. В моем эпизоде показано, как в эвакуации снимают кино. Герои спорят — должно ли в кино быть все, как в жизни, или можно что-то менять, преувеличивать. Да, на самом деле война страшна, а фильмы о ней... немножечко приукрашенные. Вот "В шесть часов вечера после войны" — веришь, что это война. Но все сделано так, что фильм не оставляет страшного ощущения.

— В одном из интервью вы называете себя Золушкой, потому что пришли в театр из самодеятельности, став в итоге народной артисткой. Существует несколько разных историй о том, как вы оказались в Театре музкомедии. Как это случилось на самом деле?

— Да, я с детства играла в самодеятельности. А потом война. Блокада. Голод. Папа умер в стационаре завода им. Сталина (сегодня — Металлический завод. — R). За ним братик. Потом нас через Ладожское озеро вывезли на Кубань. Дорога страшная. Бомбежки. Ехали целый месяц. Потом оккупация в станице Новолабинской, снова переезд... В станице Темиргоевской при дворце культуры был самодеятельный театр, который и стал моей школой.

Мы вернулись из эвакуации в августе 1945-го. После школы я решила осуществить свою мечту — стать артисткой. Узнав про студию при БДТ, в которую, как мне сказали, идет набор, я пришла на Фонтанку. В дверях в театр стоял важный швейцар. С бородой. "Иди домой, девочка, — сказал он мне (а я действительно выглядела лет на двенадцать). — Набор окончен". И так на меня посмотрел, что я повернулась и ушла.

Не знаю почему, но я поступила в архитектурный техникум. Нарисовала и начертила все, что требовалось, прошла по конкурсу и — опять самодеятельность. Конечно, я сбежала со второго курса — не мое это. Поступила чертежницей-копировщицей в конструкторский отдел завода "Знамя труда", где работала моя мама. Вот там была прекрасная самодеятельность! Руководили кружками режиссер Наум Лившиц и Галина Юрьевна Каугер — она была главным концертмейстером в Театре музкомедии. Она-то и привела меня в театр. Меня прослушивали главный режиссер Григорий Полячек и главный дирижер Михаил Воловац. "Что вы покажете?" — спрашивают. Отвечаю: "Дуэт Микки и Пепиты из "Вольного ветра"". Они: "Мы не можем дать вам партнера. Сейчас все на репетиции". "А я все спою одна", — говорю. Спела и станцевала за двоих. Меня решили показать худсовету и, наконец, взяли в труппу. Вот с тех пор я работаю в этом театре.

— Вы тогда волновались? Ведь решалась ваша судьба.

— Наверное. Но когда ты молодой, ты отважный. Страха не было. Наоборот, это сейчас он есть. И с каждым годом сверхответственности только прибавляется.

— Кроме Театра музкомедии, вы еще много пели на эстраде. Но сейчас эти записи разрозненны. Может быть, их можно собрать и выпустить диск?

— Да, столько было перепето! На радио, телевидении, на концертах. Многие композиторы специально для нас писали песни: например, Владимир Дмитриев, Александр Владимирцов, Александр Морозов. С Виталием Ивановичем мы выступали на первом ленинградском "Огоньке", который транслировали на весь Союз. Он снимался на берегу Петропавловской крепости. Я была ведущей и исполняла песню "На кургане" Андрея Петрова — была первой ее исполнительницей. А ребята — Володя Матусов, Виталий и Василий Павлович Соловьев-Седой подъезжали на катере — и пели песню о Ленинграде. Это было так красиво!

Конечно, хочется, чтобы остались не только воспоминания, но и записи песен. Чтобы их можно было слушать спустя столько лет.

Елена Некрасова