Руководитель управления Федеральной налоговой службы РФ по Республике Башкортостан Марат Вахитов рассказал, за счет чего налоговому ведомству в период кризиса удается не снижать поступления в бюджет, и что заставляет налоговиков все чаще трактовать законы
в пользу налогоплательщика.

— Марат Мусаевич, есть ли трудности со сбором налогов в бюджет в период экономического кризиса? Видите ли вы угрозу, что к концу года поступления будут хуже ожиданий?

— У нас как раз прямо противоположная динамика: сборы в бюджет не падают, а растут. По итогам восьми месяцев налоговыми органами республики мобилизовано в консолидированный бюджет республики 77 млрд рублей. Этот показатель на 4,9%, или 3,6 млрд рублей, выше, чем за аналогичный период прошлого года. К концу года при плане на уровне 106,2 млрд рублей мы рассчитываем собрать больше, около 109,4 млрд рублей. Все указывает на то, что эти значения будут выдержаны, поэтому угрозы снижения сборов в бюджет нет.

— Какие факторы позволяют вам удерживать планку сборов?

— Конечно, свой отпечаток налагает структура экономики республики. Но сейчас поддерживать динамику роста налоговых доходов позволяет хорошее качество налогового администрирования. Второй фактор я считаю ключевым. Он обеспечивает рост поступлений в бюджет даже при отсутствии роста налоговых ставок или введения новых налогов. За последние несколько лет в Федеральной налоговой службе вообще и в нашем управлении в частности были реализованы многие проекты, которые сегодня дают ощутимый результат.

— Какие из них вы бы отметили в первую очередь?

— Во-первых, в 2012 году мы провели укрупнение нашей структуры. Из 26 инспекций были созданы 14, только в крупных городах, где аккумулирована большая производственная база, есть качественные кадры и возможность их пополнения выпускниками учебных заведений. В укрупненных инспекциях мы оставили только лучших специалистов. Реорганизация происходила не на пустом месте: к тому времени в службе уже была создана хорошая технологическая база, позволяющая делать больший объем работы лучше и меньшим числом специалистов. Например, мы централизовали регистрацию налогоплательщиков на базе 39-й ИНФС, которая сейчас обслуживает всю республику. Постепенно в процессы регистрации и оказания услуг, связанных с уплатой налогов, интегрируются многофункциональные центры. К счастью, в республике создана одна из лучших сетей МФЦ в России. В республике сформирована единая региональная база налогоплательщиков, которая позволяет проводить контрольную работу на более высоком уровне. Кроме того, часть функций была передана на аутсорсинг: например, вводом деклараций налогоплательщиков занимаются не инспекторы, а ФКУ «Налог-сервис». Соответственно, налоговые инспекторы были освобождены от рутинной работы по вводу деклараций, а занимаются только их регистрацией и обработкой. Еще один фактор — качественно улучшилась координация работы налоговых органов, расположенных в разных районах республики. Наконец, за последние пять лет произошли существенные изменения в налоговом законодательстве. Благодаря им нам стало проще бороться с фирмами-однодневками, с налоговыми нарушениями мигрирующих организаций и другими. Приходится делать меньше шагов, чтобы получать лучше результат.

— Экономический кризис традиционно влечет за собой увеличение задолженности перед бюджетом. Эта тенденция проявила себя в этом году?

— В республике, напротив, задолженность по уплате налогов и сборов снижается с 2010 года. По состоянию на 1 сентября она составила 15,1 млрд рублей, а еще шесть лет назад превышала 32 млрд рублей. Это был один из самых высоких показателей среди субъектов РФ, сопоставимых по экономической значимости с Башкортостаном.

— Такое снижение задолженности — заслуга налогоплательщиков или налоговиков?

— Мы сделали очень большие шаги по взысканию этих долгов. Помощь в этом, безусловно, оказало и руководство республики. Конечно, в этой сумме, превысившей 15 млрд рублей, есть и процент списания — примерно четверть. Но все остальное поступило в бюджет.

— Оставшиеся 15 млрд рублей задолженности также реально взыскать или это бесперспективно?

— Мы, разумеется, намерены вернуть эти деньги в бюджет. Но у процесса есть особенности: если раньше темпы взыскания были высокие, то чем дальше мы движемся, тем меньше результата приносят макроусилия. Начинается более тонкая работа, требующая более высокого напряжения.

— Какова структура задолженности перед бюджетом? Кто ее сформировал: крупные или мелкие предприятия?

— Крупнейшие предприятия, как правило, более дисциплинированные налогоплательщики. С малым и средним бизнесом проблем больше. В структуре задолженности максимальную долю, 46%, формируют юридические лица без учета банкротов. Они задолжали 7 млрд рублей. Примерно треть, или 27% (4,1 млрд рублей), это предприятия-банкроты. 15% задолженности, или 2,2 млрд рублей, сформировали физические лица, 12% (1,8 млрд рублей) — индивидуальные предприниматели.

— Если говорить о малом и среднем бизнесе, удается ли налоговикам взыскивать долги без ущерба для продолжения деятельности таких предпринимателей?

— Большое заблуждение полагать, что взыскание налогов или долгов перед бюджетом приводит к разорению бизнеса. Аксиома состоит в том, что любая предпринимательская деятельность ведется для извлечения прибыли и налагает на бизнес обязательства. Сегодня налоговое законодательство щадящее. Для малых и средних предприятий разработана целая линейка спецрежимов налогообложения, которая позволяет выбрать наиболее демократичный из них. Например, патентная система, «упрощенка». Такие предприятия сегодня практически не подвержены выездным проверкам, а уплата ими налогов базируется, по сути, на принципе добросовестности.

— В республике в прошлом году активно пропагандировался переход предпринимательства на патентную систему. Отозвался ли бизнес?

— Этой практике года три, но, к сожалению, пока ограничены виды деятельности, на которые она распространяется. Для налогового администрирования было бы очень здорово, если бы под патентную систему попадал вообще весь малый бизнес.

Сейчас на этой системе в республике работают около 4 тыс. индивидуальных предпринимателей, или около 6% субъектов малого предпринимательства.

— Налоговые каникулы, объявленные в прошлом году властями республики для новых индивидуальных предпринимателей, дали результат? Это большие потери для бюджета?

— На мой взгляд, здесь не может быть разговора о потерях бюджета, настолько это несерьезные суммы. Но государство должно дать шанс тем, кто решил заняться бизнесом, так как свободных ниш в нем осталось, в общем-то, не так много.

— Количество выездных проверок налоговиков увеличилось или уменьшилось в последнее время?

— Значительно уменьшилось, практически втрое. Укрупнение инспекций и переход на единую базу налогоплательщиков позволил нам снизить количество проверок с 2 тыс. до 800–700 в год, одновременно повысив их эффективность. В работе по выявлению неуплаченных налогов мы отказались от тотального контроля и перешли от массовых проверок к системе комплексного отбора лиц с наибольшими налоговыми рисками. Таким проверкам предшествует тщательное изучение деятельности налогоплательщика и сбор необходимой информации. Все это позволяет неизбежно привлекать лиц, уклоняющихся от исполнения обязанностей налогоплательщика, к налогообложению, а виновных — к ответственности.

— В связи с этим удовлетворены ли вы взаимодействием с правоохранительными органами? Как часто налоговые проверки приводят к возбуждению уголовных дел? Дает ли это эффект с точки зрения возмещения ущерба бюджету?

— При расследовании налоговых преступлений у нас налажено четкое и эффективное взаимодействие с правоохранительными органами. Материалы проверок передаются им в соответствии с законодательством в исключительных случаях, когда налогоплательщики сознательно отказываются уплачивать законно доначисленные налоги. Основные выявляемые нарушения связаны с использованием налогоплательщиками агрессивных схем минимизации налогов, например взаимодействием с фирмами–«однодневками», попытками вывода активов, оформлением предприятий на подставных лиц. Количество уголовных дел, возбужденных по результатам наших проверок, растет. Например, за весь прошлый год было возбуждено 32 уголовных дела по «налоговым статьям» (198–199.1 УК РФ), ущерб по которым оценивался в 293 млн рублей. За восемь месяцев 2016 года таких дел уже 29, сумма ущерба превышает 272 млн рублей, то есть примерно 37% налоговых проверок от рассмотренных следственными органами материалов завершилось возбуждением уголовного дела. Но я должен отметить, что уголовные дела не самоцель. Главное, чтобы был возмещен ущерб бюджету. К сожалению, без правоохранительных органов добиться этого подчас невозможно.

— Законодательство позволяет привлекать к ответственности за неуплату налогов не только руководителей предприятий, но и их владельцев. Часто ли вы прибегаете к этой практике?

— Такая практика нами нарабатывается с 2013 года. С этого времени мы подали 55 гражданских исков о привлечении владельцев компаний к субсидиарной ответственности на сумму 494 млн рублей. Удовлетворено судами 20 гражданских исков на сумму более 132 млн рублей.

— Налогоплательщики стали чаще или реже соглашаться с решениями налоговиков?

— Год от года судебных споров с нами все меньше, снижается и доля судебных решений, в которых уменьшается или вовсе отменяется размер взыскания. Начнем с того, что для снижения давления на бизнес в последние годы в стране был развит институт досудебного оспаривания налоговых решений. То есть налогоплательщик, который не согласен с нашим решением, обязан оспорить его еще до суда в вышестоящий орган — республиканское управление, или в особых случаях обратиться в ФНС. Мы в первую очередь ориентированы на соблюдение интересов налогоплательщика и трактуем законодательные нормы в его пользу. Приведу несколько цифр. Если в первом полугодии 2015 года по результатам выездных проверок нами было доначислено 1,75 млрд рублей налогов, а уменьшено в ходе досудебного урегулирования и налоговых споров 170 млн рублей доначисленных сумм, то в этом году при аналогичной сумме доначисления уменьшения составили лишь 53 млн рублей, то есть на треть меньше. 91% судебных решений в первом полугодии 2016 года вынесен в пользу налоговых органов.

— В последние полтора-два года мы наблюдаем, что налоговые инспекции все чаще становятся инициаторами банкротства предприятий. Почему? Дает ли банкротство эффект для возвращения денег в бюджет?

— На самом деле, мы исходим из того, что банкротство невыгодно для взыскания денег в бюджет, так как чаще всего этой процедуре предшествует вывод активов предприятия, что приводит к утрате перспектив погашения долгов перед кредиторами. Своевременное обращение с иском о банкротстве позволяет нам снизить риск вывода активов. За последние годы в республике существенно сократилось общее число предприятий-банкротов с 1200 до 700, стало меньше затянутых банкротных процедур. Когда мы подаем на банкротство, мы исходим из того, что арбитражный управляющий добьется взыскания задолженности в бюджет. Мы рассматриваем банкротство исключительно как инструмент уплаты налогов и принимаем массу мер для того, чтобы не происходило обратного. Поэтому если налоговая идет на банкротство, этому предшествует серьезная проверка. Наши сотрудники должны взвесить, есть ли активы у предприятия, имеет ли оно возможность уплаты долга. Добавлю, что размер взысканий в бюджет с предприятий-банкротов за последний год увеличился вдвое, но мы не намерены на этом останавливаться.

— Незаконный возврат НДС был одной из самых распространенных схем налогового нарушения. Прибегают ли к ней сейчас? Как далеко вы продвинулись, чтобы противодействовать ее применению?

— Пока есть возможности вносить разрыв между вычетом и суммой к уплате, эта проблема сохранится. Но в этом направлении мы активно работаем. Вы знаете, что созданы федеральные технологические инструменты, например Автоматизированная система контроля НДС (АСК НДС), которая позволяет оперативно выявлять попытки необоснованного возмещения НДС. С января 2015 года налогоплательщики обязаны представлять всю информацию о покупках-продажах в электронном виде. Благодаря этому мы видим все цепочки сделок, и необоснованное возмещение НДС доказываем все чаще.

— О каких суммах в год идет речь?

— Из того, что мы фиксируем, около 800 млн — 1 млрд рублей в год. По нашим наблюдениям, разрывы чаще всего возникают на пятом-седьмом звене цепочки, в которой фигурируют фирмы-«однодневки».

— Насколько оперативно вам удается отработать такие нарушения?

— В системе АСК НДС мы видим их в течение пяти дней. Но, как правило, эти сделки заключаются уже за пределами республики, и чтобы их отработать, нам нужна координация с налоговыми органами разных регионов. Выстраиванием такого взаимодействия мы сейчас активно занимаемся.

— Схема популярнее всего у небольших или у крупных предприятий?

— У крупных предприятий есть все-таки более респектабельные способы оптимизации налогообложения. Хотя, конечно, поскольку бизнес сегодня структурированный, широко применяется аутсорсинг, это в какой-то степени затрудняет контроль крупных налогоплательщиков.

— Вы консультируете правительство республики, когда речь заходит о предоставлении налоговых преференций инвесторам?

— Мы входим в состав межведомственной комиссии по увеличению налогового потенциала, комиссии по рассмотрению приоритетных инвестпроектов республики. Мы докладываем информацию о налогоплательщиках и прогнозируем их поведение при получении или неполучении налоговых льгот. Но мы не являемся источником законотворческой деятельности.

— Насколько актуальна для региона тема офшоров?

— Она, безусловно, присутствует, потому что и крупный, и некрупный бизнес используют офшорные юрисдикции для снижения налоговой нагрузки, и у них в этом вопросе есть свобода выбора. Результаты нашей контрольной работы в этой области имеют неплохую динамику: мы выявляем контролируемые сделки между взаимозависимыми лицами и побуждаем бизнес к самостоятельной корректировке налоговой базы, если видим, например, что он использовал в течение налогового периода цены, отличающиеся от рыночных. За три года такие корректировки налоговой базы превысили 102 млн рублей.

— Часто ли вы прибегаете к блокированию счетов нарушителей подачи деклараций и дает ли это эффект?

— Это действенный рычаг, хотя мы к нему прибегаем не часто, ведь не исключено, что налогоплательщик не имел намерений нарушить сроки отчетности или ошибся. В 2015 году мы прибегали к блокировке счетов нарушителей 17,9 тыс. раз. Учитывая, что общее число налогоплательщиков у нас превышает 170 тыс., то это не такая большая доля.

— В целом, по вашим наблюдениям, дисциплина налогоплательщиков улучшается или наоборот?

— Думаю, улучшается, иначе не было бы такой динамики наших показателей.

Беседовала Наталья Павлова