Новые детские книги

Выбор Лизы Биргер

Теренс Хэнбери Уайт, художник Татьяна Кормер, перевод Сергея Ильина Отдохновение миссис Мэшем

Английский писатель Теренс Хэнбери Уайт во всем мире известен прежде всего благодаря своему пересказу легенд о короле Артуре. Во многом именно благодаря этим книгам, вышедшим в середине прошлого века, рыцари Круглого стола снова вернулись в строй наших любимых культурных героев, да и диснеевский "Меч в камне" — это вольная интерпретация одноименного романа Уайта. Тетралогия "Король былого и грядущего" совсем недавно была переиздана на русском в новой, отредактированной версии. Еще в 1990-х переводчик Сергей Ильин заодно перевел гораздо менее известный текст Уайта — сказку 1947 года "Отдохновение миссис Мэшем". Эта сказка сегодня одинаково потеряна и на Западе, и в России: и там, и тут она выходила раз в десятилетие в каких-то довольно причудливых издательствах и была прочитана, кажется, только редкими избранными — ну вот Терри Пратчетт, например, называл ее в числе своих любимых книг.

В общем, новый выход "Отдохновения миссис Мэшем" — в новой редакции, с новыми иллюстрациями Татьяны Кормер — вполне можно считать за первый. Помимо прочего, потому что мы наконец дожили до голода вот по таким текстам — щедрым, неторопливым, с моралью. А автор здесь одинаково не скупится и на описания событий, и на рефлексию по их поводу. В этом смысле "Отдохновение миссис Мэшем" достойно продолжает книги Джонатана Свифта о путешествии Гулливера. Свифт вспоминается не просто так: история начинается с того, как сирота Мария встречает целое поселение лилипутов на островке посреди пруда (этот островок, собственно, и называется "Отдохновение миссис Мэшем"). Лилипуты оказываются теми самыми, свифтовскими, вывезенными в Англию, согласно Уайту, капитаном Джоном Бидлем, которому когда-то Гулливер поведал свою историю. Народ, разоренный алчным Бидлем, в итоге становится главным спасителем Марии от злых опекунов, пытающихся решить ее наследства.

Но "Отдохновение миссис Мэшем" никак не втиснуть в рамки приключенческой истории: текст изо всех сил противится этому, как и всякой "современности". Тут в ответственный момент, когда судьба героини мрачна и неясна, могут завести ученые споры на латыни, тут всегда найдется время полюбоваться на звезды и чуть ли не важнее всего действия этнографические рассказы из жизни лилипутского народа. Как и легенды о короле Артуре были для Уайта поводом поговорить об идеальном государстве и возможности власти и порядка без террора и насилия, так и сказки о лилипутах оказываются разговором о земной идиллии. Эта идиллия оказывается возможна только тогда, когда забывается всякое стяжательство, всякое стремление повелевать и властвовать. Марии, когда она знакомится с лилипутами, поначалу тоже хочется господствовать над ними, стать их королевой. Путь, который она проделывает, чтобы отказаться от этой тяги к власти, от детской неосознанной тирании,— это целое философское преображение, через которое Уайт одновременно остроумно и деликатно проводит и своих героев и читателей. Так что несовременная в деталях книга Уайта оказывается абсолютно современна в идеях: стать взрослым здесь означает — понять и принять как неизбежность, что ни с кем, никогда и ничего нельзя делать против его воли.

Белая ворона


Иржи Лапачек, художник Иржи Калаусек, перевод Ксении Тименчик Загадки детектива Щуки

Забавные, на страницу, комиксы-задачи, в каждой из которых симпатичный детектив Щука раскрывает какое-то преступление, а читателю предлагается, внимательно глядя на картинку, разгадать ход его мыслей. Подсказки тут, как правило, очень простые и понятные, так что детектива Щуку вполне можно считать учебником логики для самых маленьких. Но главное его обаяние, конечно, не в этом. Эти комиксы придумывали в 70-х годах прошлого века для чехословацкого журнала "Огничек" ("Огонек") Иржи Лапачек и постоянный художник журнала Иржи Калаусек. Делали они это, очевидно, для собственного удовольствия и развлечения, но начавшись 1 сентября 1971 года, детектив Щука продержался на страницах журнала еще 16 лет, всего было создано 380 рисунков. Только часть вошла в книгу, но и этого достаточно, чтобы влюбиться в мир детектива Щуки, где большому добру противостоит только нелепое, неумное и смешное зло — вор, который при допросе забывает убрать с видного места ключевую улику, или угонщик, который не понимает, что нужно позаботиться об алиби.

Белая ворона


Екатерина Степаненко, Евгения Суслова, художник Алина Рубан Не хочу учиться! История школ в России

Невероятно хорошенькая книжка — с некоторым, французским даже, легкомыслием забавных карикатур. Не сразу и поверишь, что сделано в России, у нас все-таки в детском нон-фикшене любят побубнить. Но стоит вчитаться, чтобы понять, что легкомысленность эта обманчива, и беззаботность иллюстраций уравновешивается исключительной серьезностью. Это именно что история школ, разбитая по главам от Новгорода до наших дней: про цифирные школы, Смольный институт, кадетский корпус и между строк рассказа о школах — скороговорка российской истории: Петр Первый основал русский флот и Петербург, Екатерина переписывалась с Дидро, Хрущев, на картинке какой-то непривычно улыбчивый и юный, осудил сталинские репрессии. Подобный текст не предлагает никакой рефлексии, и ее не хватает. Ведь понятно, каким кошмаром были эти школы с их поркой, сплетнями, скудной едой, ужасом кондуита. Но картинки становятся ироническим комментарием к потоку фактов: здесь резвятся, сбежав с уроков, беззаботные гимназисты, Александр II спешит с объятиями к детишкам всех сословий, и ученики 30-х годов вытягиваются в паралитическом салюте перед товарищем Сталиным.

Пешком в историю


Евгений Рейн, художник Виктор Таубер О жарком юге и храбром друге

Сказка Евгения Рейна, проиллюстрированная Виктором Таубером, вышла в 1965 году и до сих пор ни разу не переиздавалась. Главный герой, мальчик Мик, отправляется в путешествие с далекого Юга на Север, чтобы узнать, как построить своим друзьям — льву, крокодилу, жирафу, обезьяне и попугаю — фабрику мороженого. Дело это важное, поскольку от мороженого все они становятся лучше: попугай не дразнится, жираф больше не смотрит на других зверей свысока. И Мик упрямо двигается на Север, мимо Страны молока и Страны садов, по дороге, не отклоняясь от курса, веля своим друзьям телеграммой сгонять через океан за сахарным тростником. Эта небольшая книжка-картинка обладает силой прямо-таки аллегорического романа — тут и чернокожий мальчик, познающий белый мир, и рыдающие конфетами сахарные головы на карнавале в Стране сахара, и памятник Изобретателю мороженого из шаров сливочного пломбира, который время от времени съедают. Ну и выбор имени главного героя, "храброго друга" Мика, не случайно напоминает нам об африканской поэме Николая Гумилева — как и у Гумилева, герои Рейна обладают величайшей свободой в мире, свободой выбора добра.

Мелик-Пашаев


Автор и художник Мавил, перевод Евгении Креславской Киндерланд

История взросления в Восточном Берлине 1989 года — главный герой, Мирко, не расстается с книжкой, побаивается хулиганов-старшеклассников и в день, когда автобус вдруг меняет маршрут, встречает нового друга. Тут многое — от молока в треугольных пакетах до домашних уроков игры на пианино под диктат метронома — покажется человеку, заставшему последние деньки Советов, даже не смутно знакомым. И комикс, конечно, единственный язык, которым можно рассказать об этом сегодняшнему подростку. Тем более что в обложку "Киндерланда" упаковано сразу три истории: одна о взрослении и глубине подросткового чувства, другая о школе с ее пионерскими линейками и пьющими физруками и третья, почти до последних страниц проходящая фоном,— о падении Берлинской стены. Весь этот большой и страшный мир, который кажется Мирко таким невероятно важным, уйдет под воду быстрее "Титаника", но, занятый своими подростковыми делами, герой умудряется даже не замечать, как вокруг качается земля. И только на последних страницах все сходится, и родители, переходя через развалины стены, вырывают Мирко из школьных дел прямо в "Вулворт" — такое столкновение вселенных не может не кончиться трагедией.

Бумкнига


Вся лента