Убитый журналист будет похоронен в субботу в Минске

В Киеве в пятницу прощались с Павлом Шереметом, погибшим в результате взрыва автомобиля утром 20 июля. Люди, знавшие журналиста лично или по теле- и радио-эфирам, пришли в «Украинский дом», чтобы увидеть его в последний раз. Одни обещали помнить его, другие — просили прощения. Вечером тело журналиста доставили в Минск, где в субботу состоятся похороны.

Уличные торговцы цветами безошибочно определяли тех, кто направлялся в «Украинский дом» на церемонию прощания с Павлом Шереметом. И сразу отсчитывали четное число роз, гвоздик, подсолнухов, гладиолусов. Особенно много людей несли подсолнухи.

С одиннадцати утра в «Украинский дом» начал вливаться людской поток: одни в камуфляже, другие в вышиванках, пожилые, молодые, с детьми, совсем седые старики и старушки, опиравшиеся на трости, чиновники, журналисты, одновременно сжимавшие в руке микрофон и букет. Рядом с гробом быстро росла пестрая гора цветов.

Из динамиков тихо пел Святослав Вакарчук: «Як же так...». Люди говорили друг с другом шепотом, а плакали беззвучно, уткнувшись в плечо родным или друзьям. Так часто оплакивают очень близких — про себя, не напоказ.

Гроб с телом журналиста, покрытый украинским и белорусским рушниками, стоял в центре вместительного холла «Украинского дома». Почти всю стену у изголовья занимал экран, на котором одна за другой сменялись фотографии из разных жизней Павла Шеремета — белорусской, российской, украинской. Все они у него получились яркими.

Вот молодой Шеремет за монтажным пультом не спускает глаз с Александра Лукашенко, который с экрана смотрит на него. Вот он ведет эфир украинского радио «Вести», жестикулирует на лекции в Киеве, а вот Шеремет-брюнет в смешном парике и с гитарой. Еще одна — на улице в Москве с плакатом «Убийство Немцова — позор России». Павел Шеремет дружил с Борисом Немцовым. В Киев, чтобы проститься с журналистом, убитым через полтора года после убийства его друга, прилетала дочь политика Жанна Немцова.

Павел Шеремет на снимках выглядел таким живым, что в ушах непроизвольно начинал звучать его голос: знакомое, слегка растянутое «во-о-о-от», которое он обычно произносил немного в нос.

Снаружи над входом в «Украинский дом» вывесили большой черно-белый портрет: Павел Шеремет сложил из указательного и среднего пальцев букву V и широко улыбается. Через стеклянную стену здания портрет можно было разглядеть не хуже, чем снаружи. Получалось, что он смотрит с него одновременно и на улицу, и внутрь холла. Взгляд Шеремета с экрана время от времени встречался со взглядом Шеремета с портрета над гробом.

Выступавших было немного. И речей длинных тоже не было.

«Журналистика была для тебя образом жизни. Ты всегда верил в свет, в будущее. Ты часто повторял, что каждый день — уникальный, а каждый репортаж — последний»,— сказала главред «Украинской правды» Севгиль Мусаева. В «Украинской правде» Павел Шеремет работал после переезда на Украину.

Заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Бунтман назвал Павла Шеремета «измерителем человеческой нормальности», который никогда и ни с чем не путал профессию журналиста. «Кто бы это с тобой ни сделал, им не будет хорошо ни в этой жизни, ни в другой. Ничего у них не получится»,— заключил господин Бунтман.

Около 14:00 проститься с Павлом Шереметом приехал президент Украины Петр Порошенко. Он долго и, как все, тихо говорил с родными журналиста — матерью Людмилой Станиславовной, детьми Елизаветой и Николаем, гражданской женой Аленой Притулой. Произносить речь у гроба господин Порошенко не стал.

Когда вскоре после отъезда президента гроб с телом журналиста понесли к катафалку, люди стали аплодировать, а затем скандировать: «Жыве Беларусь! Герои не умирают!»

Аплодисменты не смолкали, пока автомобиль не уехал в аэропорт, откуда Павла Шеремета самолетом Минобороны Украины доставили на родину, в Минск. Там он будет похоронен в субботу.

В книге памяти, которая была выставлена в «Украинском доме», люди и после завершения церемонии продолжали оставлять записи. Много про боль, которая не пройдет, про свет, который нес Павел. Была еще такая: «Прости нас, хоть и нет нам прощения, молчащим, терпящим».

Владимир Соловьев, Киев