Первая сессия проекта Виктора Мизиано "Удел человеческий" в ГЦСИ

Выставка современное искусство

Виктор Мизиано, дважды лауреат государственной премии "Инновация" и самый, пожалуй, известный за рубежом куратор из России, задумал описать и изучить состояние современного человека с помощью семи выставок и конференций. Первая выставка "Избирательное сродство" открылась в Государственном центре современного искусства (ГЦСИ). Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

Давненько мы не видели такого концептуального размаха, такой смелости в постановке главных вопросов бытия, такой гогеновской, можно сказать, панорамности в попытках их решения. Но если Гоген спрашивал "Кто мы? Откуда мы? Куда мы идем?" после революционного для его искусства столкновения с другим антропологическим типом на острове Гаити, то Виктор Мизиано, наоборот, занимается вполне консервативной реставрацией гуманизма, от которого современное искусство действительно несколько отошло. И главным прообразом его проекта "Удел человеческий" становится выставка "Род человеческий", собранная фотографом Эдвардом Штайхеном в 1956 году. Тогда фотографическая и довольно банальная панорама рождения, жизни и смерти воспринималась как утверждение победы человека над военной машиной Второй мировой и знак возрождения. Конечно, не обошлось и без настойчивого продвижения фотографии в ряд универсально-гуманистических техник, некоего уравнивания ее с самой жизнью (прием нечестный, но до сих пор многих обманывающий).

Поводов для "Удела человеческого" предостаточно: конфликт на Украине и реакция на него населения, позволившая особо чувствительным говорить о гуманитарной катастрофе, чистка запрещенной в России террористической организацией ИГ истории и культуры Востока, миллионы беженцев из Сирии, Европа то с открытыми, то с закрытыми границами, экономическая экспансия Китая в Африку и так далее и тому подобное. Казалось бы, начать "Удел" можно было бы с мощного аккорда — например, попытки разобраться в стремительно видоизменяющихся и даже радикализирующихся по всему миру представлениях о "своих" и "чужих", поговорить о человеческом "наделе" и слишком человеческих попытках этот надел защитить или отобрать. Но логика большого проекта такова, что начинать надо не сначала, а по мере готовности. Так вышло, что готово "Избирательное сродство" — выставка про природу и человека, тихая и теплая, как украинская ночь.

Название совпадает с известным романом Гете, настроение — с гетевской же натурфилософией, нашедшей в последнее время немало сторонников как в ученой, так и в художественной среде (странно, кстати, что среди участников нет воронежца Ильи Долгова, тоже лауреата "Инновации", год назад сделавшего целую выставку о Гете). Безграничность Гете кажется хорошей альтернативой модной сейчас сингулярности и объектно ориентированной онтологии, которые настаивают на одиночестве и изоляции человека от непостижимого окружающего мира. Художники "Избирательного сродства", наоборот, с разной иронической дистанцией, но строят мостики между природным и человеческим. Выставка начинается с "M.I.STAR" Вадима Фишкина, черно-белой карты звездного неба, на которой отмечена одноименная звезда, официально зарегистрированная художником в Национальной звездной ассоциации США. В вопросе "Звезда ли я?", кажется, содержится и ответ: раз спрашиваешь, значит, чем-то светилам близок. Известная казахстанская художница Алмагуль Менлибаева красиво сравнивает кабели, шнуры и разную флору, и, действительно, переплетения местами похожи, хотя особой тайны в этом нет: законы физики на органику и неорганику действуют одни и те же. Широко раскинулась по выставке графика ирландки Кэти Хольтен, посвященная урбанистике, биологии и тому, как они опять же похожи. На уровне пола парят бумажные полиэдры венгра Атиллы Черге ("Как сделать апельсин", 1994-2002), а под потолком летают коряги швейцарца Александра Жоли с чем-то вроде медных нимбов, но издающих не сияние, а ритмичное позвякивание и постукивание, которое минут через десять погружает зрителя в транс, заставляя воспринимать происходящее в логике джунглей, за пределами разума. На выходе, правда, разум включается и недоумевает, отчего в этом легком, воздушном и увлекательном сборнике метафор, сравнений и сближений так мало оригинальных идей и неожиданных поворотов темы. Может, искусство все-таки разучилось говорить о главном и простом? У Штайхена с фотографией вышло, а у Мизиано с искусством — нет? Ведь художник, столкнувшийся с необходимостью визуализировать банальное, стесняется и не договаривает до конца, предпочитая оставлять сильные мысли и образы в подвешенном состоянии, как те бревна. Впрочем, следует дождаться следующей части "Удела", посвященной любви и дружбе (сентябрь 2016-го), и тогда уже решить, стоит ли ждать от современных авторов пронзительных откровений.