Князь Дмитрий и его марка

Александр Рымкевич (The Rake)

Детские воспоминания ювелира, чей полный титул — князь Югославский Дмитрий Карагеоргиевич, несколько отличаются от большинства его коллег по цеху. Семья была близка к иранскому шаху (сестра его матери едва не вышла за него замуж), и во время одной из поездок в Тегеран маленького Дмитрия привели в банковское хранилище, больше напоминавшее пещеру Али-Бабы. Ему позволили подержать сокровище персидской короны Дария-и-Нур (в переводе с фарси "Море света") — знаменитый бледно-розовый бриллиант весом 182 карата. Дмитрий вспоминает, как запускал пальцы в казавшиеся бездонными картонные коробки, наполненные шпинелью, изумрудами и сапфирами.

Однако на вопрос, испытывал ли он острое желание обладать какой-либо драгоценностью, князь Дмитрий спокойно отвечает: "Нет". Он и так владеет несметными богатствами, пусть и не буквально. В его шоу-рум на 57-й улице в Нью-Йорке висят портреты представительниц королевских домов Европы в роскошных украшениях. Все они — его родственницы разной степени близости.

Поэтому, когда я спрашиваю князя, какое из семейных украшений ему наиболее дорого, он не задумывается ни на секунду: "Их так много. Русские императорские драгоценности в Алмазном фонде, тиара Фаберже моей бабушки Марии Жозе, парюра королевы Марии-Амелии в Лувре и, конечно, украшения английской, шведской, нидерландской королевских семей. Но мое любимое — это Владимирская тиара, созданная ювелиром Болином для великой княгини Марии Павловны (супруги великого князя Владимира Александровича и прабабушки Дмитрия.— "Стиль. Украшения"), которая сейчас находится во владении британской королевы. Она так нравилась Луи Картье, что великая княгиня одолжила ее ювелиру на полгода. Вдохновленный ею, он создал блестящую коллекцию, мотивом которой стали перекрещивающиеся окружности",— рассказывает князь Дмитрий так, словно только вчера держал в руках все эти знаменитые украшения.

Первенцы Дмитрий с братом-близнецом Михаилом родились в 1958 году у принцессы Марии Пиа Савойской и князя Александра Югославского. Дабы не вдаваться в переплетения ветвей фамильного древа, отметим лишь, что оно включает среди прочих Карла Великого, Людовика XIV, Медичи и Романовых. Кстати говоря, если бы в России произошла реставрация монархии, то, согласно правилам наследования, князь Дмитрий был бы вторым претендентом на престол после своего отца.

Впрочем, несмотря на детство, проведенное в Версале, Дмитрия готовили отнюдь не к карьере монарха. Он получил юридическое образование в Парижском университете, но оставаться во Франции, где в начале 1980-х набирали силу социалистические настроения, не захотел и отправился в Нью-Йорк, казавшийся тогда островом свободы. Проведя некоторое время на Уолл-стрит, он быстро понял, что это его не увлекает, получил образование геммолога и поступил оценщиком ювелирных украшений в Sotheby's. За годы работы в аукционном доме (где он дослужился до вице-президента ювелирного департамента, а впоследствии перешел в Phillips de Pury) в руках и под пристальным взглядом Дмитрия оказывались исключительные ювелирные творения, в том числе украшения герцогини Виндзорской, Жаклин Онассис и Энди Уорхола. "Самую потрясающую коллекцию собрала герцогиня Виндзорская. В ней были и прекрасные камни, и исключительный дизайн. Ее вкус был безупречным",— вспоминает князь Дмитрий.

Что же удивительного, что человек, посвятивший столько времени украшениям, решил стать ювелирным дизайнером. Однако и тут не обошлось без случая. Однажды приятель показал ему плохо сделанные запонки с довольно красивыми камнями. Дмитрий предложил их переделать: он убрал закрепки, просверлил камни и нанизал их на золотые штифты, полностью открыв свету. Эти запонки так понравились друзьям, а вскоре и нескольким универмагам, что Дмитрию пришлось создать полноценную коллекцию. Вскоре к нему обратился бренд Assael, известный своими, довольно традиционными, изделиями из жемчуга. Смешав жемчуг с цветными камнями и необычными материалами, дизайнер создал современные модные украшения. Собственная же высокая ювелирная марка Prince Dimitri родилась в 2006 году благодаря поддержке нью-йоркского финансиста Тода Морли.

Как человек, который не осваивал ювелирные техники, Дмитрий не ограничен рамками прикладных знаний и достаточно смел в своих идеях. Ему не единожды пришлось услышать отказ, когда он захотел инкрустировать багетными бриллиантами грани подвески-додекаэдра, пока один мастер в Италии не взялся за эту работу. Сегодня несколько ювелиров в Париже, Италии, а также добрый десяток в Нью-Йорке и мастер в Коннектикуте, которого Дмитрий называет "американским Фаберже", помогают воплотить в жизнь его идеи. А недостатка в идеях у князя Югославского нет. Все его изделия непохожи друг на друга и вдохновлены подчас самыми необычными вещами. Есть в его коллекции и созданные по всем канонам гранд-украшения, например ожерелье из изумрудных и сапфировых бусин с застежкой-брошью в виде цветка с изумрудной сердцевиной, лепестками из лунного камня и тычинками, унизанными сапфирами. Но самые необычные из них вдохновлены вполне прозаичными вещами: форму золотого кольца в сапфирах подсказала оплывающая восковая свеча, крупная брошь с тремя изумрудными кабошонами и коньячными бриллиантами родилась из воспоминаний о постриженных деревьях в кадках в Версальском парке, а на конструкцию экзотического ожерелья из эбенового дерева, кожи, золота и бриллиантов вдохновила "деревянная мусорная корзина для бумаг с металлическими кругляшками на гвоздиках". Все эти изделия непохожи друг на друга, как будут непохожи их будущие обладательницы. Поэтому, находясь по соседству с монстрами ювелирной индустрии на пересечении 57-й улицы и Пятой авеню, князь Дмитрий говорит, что не думает о конкуренции. Удел его украшений, как и тех, что некогда носили его великие родственницы,— стать свидетелями и спутниками большой и славной личной истории.