В Перми открылся международный Дягилевский фестиваль

В его расписании в этом году две амбициозные театральные премьеры, научный симпозиум «Легкая музыка от Дягилева до Шостаковича», дюжина концертных программ, гастрольные проекты, два юбилея, несколько выставок и один перформанс. О чем они все и чем интересны, выясняла в Перми ЮЛИЯ БЕДЕРОВА.

В обширных планах Дягилевского фестиваля до 30 мая — ежедневное присутствие раритетов — как исполнительских и партитурных, так и программных. Это когда, если даже всю музыку на концерте публика знает как свои пять пальцев, в придуманных сочетаниях она может оказаться неузнаваемой. Пример такой эксклюзивности — программа Антона Батагова и Теодора Курентзиса «Медленная музыка. Рояль и оркестр». Вторые, медленные части общеизвестных фортепианных концертов — от Моцарта до Равеля — одна за другой вместе составят новую историю меланхолии, манящий образ и предметный мир постминимализма.

Даже там, где музыка звучит целиком, программы выглядят не рутинной экспозицией редкостей репертуара и стиля на любой, самый взыскательный вкус. Так, для кого-то главным событием станет концерт Алексея Любимова и Вячеслава Попругина «Портрет Сати в стравинской раме» с музыкой Стравинского и Сати, в том числе в транскрипциях Кейджа, или мечтательный Фортепианный гала-концерт с Батаговым, Любимовым и Полиной Осетинской, а для другого — Мендельсон и Паганини от виртуозного Квартета имени Давида Ойстраха или изысканный дуэт Ильи Грингольца с Петром Лаулом со скрипичными сонатами Шумана, Бартока и Рихарда Штрауса. Еще можно выбирать между «Транцендентными этюдами» Московского ансамбля современной музыки, где сочинения Ксенакиса и Фернехоу исполняются в очередь с музыкой молодых российских авторов, и всеми 24 Прелюдиями и Фугами Шостаковича, их играет Александр Мельников, это его фирменная программа.

Музыкально неординарным — что ни нота, то открытие, что ни связь, то парадокс — стал первый фестивальный концерт: традиционный ночной скрипичный гала в высоком зале Дягилевской гимназии с лежащими в темноте на коврах и подушках слушателями. По замыслу организаторов в такой редакции концертной ситуации меняется само восприятие, слушатель больше не наблюдает, он погружается, и музыка получает новую жизнь. Но в нашем случае не объявленный заранее (программку дают посмотреть только в финале) список классических шедевров и современной музыки, которую вряд ли многие могут узнать на слух, разве что угадать по композиторской манере, сильно прозвучал бы и в традиционном формате. Тем не менее лампочки-светляки на пюпитрах скрипачей с мировыми именами и пространственные эффекты украсили исполнение, добавив ему нежности и таинственности.

В импозантной манере, порханием по струнам, напоминая вдруг поэзию Хлебникова Илья Грингольц, разделил шлягерные Каприсы Паганини и Каприсы XX века Сальваторе Шаррино так, что во время Паганини лампочка совсем выключалась, указывая на статус музыки, а также необходимую и имеющуюся степень владения мастерством, какие описываются выражением «ночью разбуди — смогу сыграть во сне с закрытыми глазами». Его партнерши — поэтичная Патрисия Копачинская и предельно сконцентрированная Каролин Видман (как приятно, когда каждая нота — эталон содержательности, вкуса и красоты) — к световым трюкам не прибегали, но все равно выстраивали из старой и новейшей музыки (Паскаля Дюсапена, Йорга Видмана, Шелси на одной ноте, Баха, Изаи) захватывающий исполнительский сюжет отнюдь не медитативного свойства.

Можно не видеть репертуарной сенсации в звучании на фестивале жестоко радикальной музыки Галины Уствольской: ее опусы — излюбленная тема просвещенных музыкантов и кураторов. Но в Перми ее играет один из главных знатоков Уствольской, пианист и венский фестивальный директор Маркус Хинтерхойзер с Патрисией Копачинской. Хинтерхойзер играет Уствольскую не как материал из запасников музея запрещенного советского андерграунда, он рифмует ее с Мессианом, слышит метафизическое напряжение как человеческое, и его эксклюзивная для России программа отмечена европейской значительностью.

Фестиваль по плану отмечает сразу два юбилея — Шостаковича и Леонида Десятникова (о них читайте в наших следующих репортажах). Последнему посвящена изысканная программа Алексея Гориболя с редко звучащими камерными партитурами и легендарной, но совсем не репертуарной музыкой к фильму «Москва», а также финальный фестивальный аккорд — «Путешествие Лисы на Северо-Запад» на стихи Елены Шварц и «Эскизы к закату» в небывалом сочетании с Малером.

Еще один спецпроект Дягилевского фестиваля — Международный научный симпозиум с изящными докладами о музыке, написанной Шостаковичем в оплату карточных долгов, о джазовых интересах Стравинского, о хитрости российских антрепренеров рубежа веков, пиративших для местной публики английскую оперетту, о голливудских источниках «Веселых ребят» и тяжелой борьбе легкой музыки за Сталинские премии — от Ольги Дигонской, Марины Фроловой-Уокер, Ольги Манулкиной, Яны Поляновской и других. Но самое раритетное случилось ближе к концу, когда в зале вдруг послышалось стройное и душевное хоровое пение. Это музыковеды и слушатели, не сговариваясь, подхватив звучавшее с экрана, затянули дружно «Прощай, любимый город». Чем не фестивальный эксклюзив, спонтанное событие, где еще такую красоту услышишь.