1 декабря в театральном зале Московского международного дома музыки выступит с сольной программой Тигран Амасян, живущий в Калифорнии уроженец Армении, один из немногих молодых джазовых музыкантов из стран бывшего СССР, добившихся успехов на международной сцене. В прошлом году он выпустил «Shadow Theater», уже пятый сольный альбом, в том числе второй вышедший на знаменитом джазовом лейбле Verve. «Армянское приcутствие» ощущается в его музыке до сих пор, что бы он ни играл — world music, джаз или прогрессив-рок. Перед приездом в Россию ТИГРАН АМАСЯН дал интервью БОРИСУ БАРАБАНОВУ.

— Тигран, многие слушатели открыли вас для себя благодаря альбому «Shadow Theater». В Москве вы будете играть эту музыку?

— Да, но еще больше будет музыки с нового диска, который только еще выходит в конце января. Это альбом, записанный в составе джазового трио. Но нас будет четверо на сцене. Я буду играть и спою немного.

Помимо меня, еще ритм-секция и синтезатор. Я писал эту музыку, не думая о типичном джазе. Я бы сказал, что саунд этого альбома, скажем так, тяжеловат. Там есть влияние рока, там много импровизации. И в то же время там есть по-настоящему мелодичные баллады. А еще я аранжировал для этого альбома пару народных армянских песен.

— Как вам вообще удается делить себя между фольклором и джазом?

— Я не особо задумываюсь о стилях. Я мыслю проектами. Вот на данный момент у меня в голове трио, акустическое или электрическое. Это главное. А мысль о том, джаз это или фолк,— на втором месте. И вот для этой формулы я выбираю подходящие композиции из всего бесчисленного множества вещей, которые я сочинил. Я ведь придумываю музыку без остановки. О стилях я задумываюсь уже на стадии отбора репертуара для концерта. Но музыка продолжает развиваться, даже когда уже записана. Поэтому то, что звучит на концертах, это уже какая-то следующая ступень по сравнению с альбомом. Это скорее слепок с конкретного момента, когда она исполняется.

— Я знаю, что вы серьезно занимаетесь исследованиями старой армянской музыки. Это ведь все сложнее и сложнее становится — найти что-то действительно древнее, а не современную обработку или стилизованную авторскую вещь, не так ли?

— Могу сказать, что в настоящие этнографические экспедиции я езжу редко. Я больше использую уже записанные народные произведения. Однако у меня еще со студенческих времен сохранились добрые друзья, которые занимаются именно глубоким изучением традиции, объезжают одну армянскую деревню за другой в поисках неведомой старой музыки. Вот их записи я использую. Но вообще я не стремлюсь обязательно найти что-то, что никто не слышал. Поразить воображение можно и взяв за основу то, что вроде бы лежит на поверхности, очень известную песню, которую все знают наизусть.

— Существуют определенные клише насчет армянской музыки: Дживан Гаспарян, дудук, старинное церковное хоровое пение… Насколько ваша личная картина совпадает с этими стереотипами?

— Ну, клише не возникают на пустом месте. Горы действительно существуют, и дудук замечательный инструмент. От того что дудук — первое, с чем ассоциируется «армянская музыка», он не становится менее значительной вещью. Да, его могут использовать в очень коммерческих контекстах, но он может звучать очень необычно, изобретательно. Для меня дудук — вообще не стереотипный инструмент. И если я хочу насладиться звуком дудука, я не слушаю коммерческие аранжировки, я слушаю записи, сделанные в 1950-е. Или Дживана Гаспаряна, но очень раннего Дживана Гаспаряна. Надо просто стараться не быть поверхностным, идти вглубь. Монастырское хоровое пение для меня — тоже не клише, это часть моей культуры. Ближе к концу следующего года у меня выйдет альбом, целиком состоящий из аранжировок армянской церковной музыки разных эпох, от XV до XX веков. Эти произведения аранжированы для фортепиано и камерного хора.

— При этом у вас есть интересный опыт сотрудничества с Сержем Танкяном из группы System Of A Down. Как это получилось?

— Это было, когда я жил в Лос-Анджелесе. Менеджер Сержа позвонил мне и сообщил, что у Сержа есть мысль записать экспериментальный джазовый альбом (что бы это ни значило). Я приехал к Сержу домой и записал с ним несколько композиций, как гость на его альбоме. Вот и вся история.

— Вы же рокер в прошлом, играли в трэш-металлической группе?

— Рок всегда остается частью меня. Я слушаю много рока, старого и нового, все время.

— У вас очень эффектные видеоклипы. Среди джазменов не так много людей, которые в принципе уделяют внимание этой стороне презентации своей музыки.

— Вы правы, за все эти годы расцвета музыкального видео для джаза оно так и не стало «своей вещью». Для меня видео очень органично. Я не считаю свою музыку стопроцентным джазом, с ним ее роднит в первую очередь большое количество импровизации. Но в то же время в ней очень многое идет от визуальных образов. К счастью, мне довелось встретить в жизни несколько по-настоящему талантливых видеохудожников. Например, режиссера и фотографа Карена Мирзояна, с которым мы сделали три клипа вместе. Моя идея не в том, что клип делает тебя известнее. Я думаю, клип появляется, когда музыке жизненно необходимо визуальное измерение. И конечно, когда у меня есть желание что-то сказать средствами видео. Когда просто моего крупного плана недостаточно.