— Интервью —

Первый заместитель министра по развитию Дальнего Востока Александр Осипов специально для „Ъ“ оценил, как в различных субъектах ДФО идет работа по подготовке площадок под территории опережающего развития (ТОР), какие критерии будут использоваться министерством и правительством при отборе площадок и какие перспективы в этом плане у Хабаровского края.

— По вашей оценке, как власти Хабаровского края справляются со своей частью работы по подготовке площадок под территории опережающего развития?

— Великолепно. Я вижу, что для губернатора, для вице-губернатора Николая Брусникина, с которым я взаимодействую, это явный приоритет — реализация инвестиционных проектов и подбор территорий опережающего развития. Мы в этой части очень динамично и эффективно двигаемся с Хабаровским краем. У нас было поручение вице-премьера Юрия Трутнева совместно со всеми субъектами ДФО посмотреть площадки под промышленные парки. Хабаровский край нам направил на рассмотрение около 200 площадок. Многие из них, конечно, в итоге одобрены не были, но они к этому делу подошли очень тщательно. А сейчас регион готовит очень эффективную программу частных индустриальных парков. С ноября прошлого года мы также отработали более 400 потенциальных площадок под ТОРы на территории Хабаровского края с подачи самого региона — по всему ДФО мы не отработали столько.

— Но в Хабаровском крае не может быть создано больше ТОР, чем по всему Дальнему Востоку?

— Дело не в этом. Мы, например, очень динамично работаем по Чукотке, Магаданской области, Сахалину и Курилам. Но ни одной потенциальной территории опережающего развития у них пока в перечне приоритетных нет.

— Из-за слабой проработки?

— Есть, конечно, и объективные обстоятельства. В Магадане сложнее искать такую территорию — хабаровский потенциал намного выше. Но и организация работы играет свою роль. Сейчас Юрий Трутнев специально провел совещание, посвященное перспективам создания ТОРов на Чукотке — потому что это непростой вопрос, и динамика работы по проектам там не столь интенсивная.

— Чем, на ваш взгляд, обусловлены сложности с подбором площадок под ТОР для регионов?

— Нужно понимать, что ТОР — явление для России уникальное. Наша страна пыталась создавать специальные экономические зоны, затем, 10-12 лет назад, — особые экономические зоны. Все эти эксперименты к успеху не привели. Они шли не от поиска и определения спроса со стороны частных инвесторов и последующего определения, где этот спрос можно локализовать, какие условия создать, а создавались где-то в кабинетах — в Москве или в регионе. И в результате это десятилетиями не подтверждалось рынком. Напрасно тратились средства, и механизм был неэффективным.

— И это единственная сложность — негативный опыт?

— Нет, конечно. Еще одна проблема в том, что весь мир ушел в развитии по данному направлению уже очень далеко. Мало кто знает, что в предельно либеральном для инвестирования Сингапуре в одном лишь городе — пять особых глобально конкурентоспособных зон. А в США — 211 свободных экономических зон. В стране, где одно из самых либеральных законодательств и одна из самых выгодных для инвестора базовых условий экономического регулирования. А куда ушли в этом плане корейские, китайские, филиппинские, малазийские коллеги — очень далеко. Именно поэтому очень тяжело сегодня делать успешные территории опережающего развития.

— Но чей-то успешный опыт в этом смысле может нам помочь?

— Это второй момент: сложно сделать это на основе существующих хороших решений, неважно, российских, китайских или чьих-то еще. Такие территории всегда «вытянуты в будущее». Любая территория опережающего развития — это история на 10, 15, 20, а то и 50 лет. То есть сроки расширения и развития особой зоны очень велики. И здесь важно поймать именно нужный тренд. А насколько мы готовы поймать его не абстрактно, а практически, и вложить миллиарды рублей, чтобы создать условия для частного инвестора? Сами понимаете, все это непростые вопросы.

— Насколько я понимаю, именно новизна этого подхода «сначала инвестор, а потом площадка» и создавала сложности у регионов. И первоначально они просто не понимали, чего вы от них хотите с этими ТОР, и высылали в министерство просто давно уже заготовленные перечни площадок с более-менее подведенной инфраструктурой, а не связок «инвестор-площадка»…

— Есть определенное противоречие в том, что вы сказали. Не понимали и не делали — это разные вещи. Они понимали, потому что мы максимально «разжевывали» все это с самого начала. Со всеми регионами мы работаем активно и открыто, постоянные совещания проводит Юрий Трутнев. Мы всем стараемся все разъяснять, и каждый этап поиска и отбора площадок под ТОР мы с регионами проходим вместе, опираясь на их инициативу. Но нужно понимать, так сложилось, что везде в регионах есть давно выстроенные процессы управления: они в определенной логике — выдаем или не выдаем разрешения, пишем отчетность и так далее. И это не вина регионов — это их беда. А здесь совершенно другая история: нужно увидеть возможности, практические варианты их реализации и после этого вступить в коммуникации и найти, кому эти возможности нужны. И это просто несвойственно для многих региональных чиновников. Хорошо, что все губернаторы увидели ТОР как приоритет и аппараты свои заставляли работать в этом направлении. А те сопротивлялись, конечно. Первое, что они сделали, было естественным. Где-то какие-то сложные истории танцевать никто не хотел. И решили: давайте дадим земельные площадки, вот они, эти данные, у нас есть. Нужно сделать второй этап — ну хорошо, давайте посчитаем, сколько будет стоить инфраструктурное обеспечение.

— Подготовительная работа по ТОР все-таки завершается. Какие из них готовы к старту в наибольшей степени?

— Конкретный перечень наименований я вам сейчас не приведу. Действительно, есть короткий список территорий, 14-18 позиций, который сейчас находится в работе. Он проработан нами, регионами и частично уже и федеральными органами исполнительной власти. 23 октября правительством утверждены критерии, по которым будут отбираться приоритетные территории. Коротко говоря, самое главное в них — это подтвержденный инвестиционный спрос и соотношение частных и бюджетных инвестиций. И есть ряд технических критериев того, какие площадки в принципе не могут рассматриваться. Если речь идет о промышленных площадках, то, к примеру, понятно, что недопустимы большие перепады высот — мы горы гигантские взрывать не будем. Понятно, что недопустимо располагать площадку в местах радиоактивного захоронения или в месте, где вообще поблизости нет населения — потенциальной рабочей силы, стоимость обеспечения инженерной, транспортной и энергетической инфраструктурой должна быть приемлемая, и так далее. Но главное — должен быть инвестиционный спрос и обеспечение бюджетных доходов. Методикой предусмотрено, что Минвостокразвития представляет для рассмотрения и согласования отобранный в соответствии с критериями перечень проектов в подкомиссию по вопросам реализации инвестпроектов на Дальнем Востоке правкомиссии по вопросам развития Дальнего Востока. Затем следует распоряжение правительства об утверждении перечня инвестпроектов, планируемых к реализации на территориях Дальнего Востока и Байкальского региона.

— В Хабаровском крае какая ТОР может «выстрелить» в числе первых? Наиболее перспективной называлась площадка в Комсомольске-на-Амуре.

— Комсомольск-на-Амуре в числе приоритетных, но также рассматриваются ТОР «Ракитное» и Совгаванский-Ванинский район.

— Однако в последнем, насколько известно, сложности?

— Сам по себе район интересен, и формировать в нем ТОР возможно. Но этот его богатый потенциал ограничен тем, что выбор конкретной точки, специализации и инвесторов проходит очень непросто. Там есть ограничения разного характера: где-то по земле, где-то в части пользования акваторией, где-то в части железнодорожной инфраструктуры и энергетики. А где-то нет инвестиционного спроса, или он есть, но единичен и не подтвержден другими участниками.

— В отношении площадки ТОР «Ракитное» рассматривается идея расширения ее территории за счет объектов развития деловой части Хабаровского аэропорта и острова Большой Уссурийский. Такой разброс не противоречит идее ТОРов?

— Наше понимание законопроекта о ТОРах, сейчас внесенного в Госдуму, позволяет рассматривать не примыкающие друг к другу участки, которые дают экономический и социальный эффект. Вполне может быть так, что в одном месте мы строим промышленно-логистические объекты, а в другом, не примыкающем к нему — например, социальные объекты и жилье. Либо связанные или не связанные друг с другом промышленные объекты или группы производств — такие варианты вполне возможны.

— Идеологически они должны быть как-то взаимоувязаны?

— Да нет, идеология в одном: рост ВРП, увеличение экономики и бюджетных доходов, рост качественной занятости — хорошие рабочие места. Мы не должны заниматься каким-то абстрактным формализмом, реализовывать какие-то идеологемы — мы должны добиваться реального экономического роста. А то, что для инвестора хорошо, мы всегда поддержим. Суть ТОРов в том, что у нас производств, которые глобально конкурентоспособны, ограниченное количество, а условия для их развития не созданы. Мы хотим ТОРами их создать. Первое — это режимы: налоговый, таможенный, административный. Второе — Дальний Восток не обустроен, поэтому мы должны точечно выбирать площадки и создавать инфраструктуру. Но ограничений по локализации нет. Если так получается, что в одной части ТОРа мы можем дать условия для тридцати компаний, а в другой — для пяти, это будет реализовано.

— Значит, вариант с расширением «Ракитного» за счет приаэропортовой территории вполне реален?

— Сложность данной конкретной модели в том, что мы понимаем: наши партнеры из числа инвесторов, говорящие, что там нужно создавать точку роста, правильно чувствуют потенциал. Но из чего конкретно этот рост будет складываться, пока не понятно. А нам, конечно, нужно понимать, что если вкладываем куда-то миллиарды рублей и даем уникальный для России режим инвестирования, то это не кабинетная абстракция. Если это вызывает интерес, давайте спросим того, кому это интересно, и мы сразу поймем, что нужно.

Беседовал Дмитрий Щербаков