Культурная политика

Каждый год в первой половине сентября завершается Венецианский фестиваль, а во второй происходит выдвижение российского национального кандидата на "Оскар". Эти события довольно тесно взаимосвязаны — и не только хронологически, но и по существу. Именно Венеция гораздо ощутимее, чем Канн и Берлин, отражает процессы, происходящие внутри российского кино. И не только отражает, но и стимулирует.

Дважды за четырнадцать лет нового века российские фильмы удостаивались венецианского "Золотого льва" — сначала "Возвращение" Андрея Звягинцева, потом "Фауст" Александра Сокурова, и это внушительный показатель. Важные призы увозили с острова Лидо Андрей Кончаловский и Никита Михалков, Алексей Герман-младший и Алексей Федорченко. И не раз так получалось, что фильмы, прошедшие мировой премьерой и награжденные в Венеции, тут же с колес выдвигались на "Оскар" российским национальным комитетом. Правда, результат был далеко не блестящим: за все эти годы только "12" Никиты Михалкова попали в шорт-лист претендентов на приз Американской киноакадемии в номинации "Лучший фильм на иностранном языке". Парадоксальным контрастом выглядят "хаотичные" и "кризисные" 1990-е годы, когда американцы номинировали нас трижды. Счастливый билет вытянули Сергей Бодров за "Кавказского пленника", Павел Чухрай за "Вора" и Никита Михалков за "Ургу" (два последних фильма, кстати, тоже награждены в Венеции), а его же "Утомленные солнцем" вошли не только в финальную номинацию, но и победили.

Что это — просто невезение (такое тоже случается), падение уровня российского кино за последние полтора десятилетия или неправильная политика выдвижения национальным комитетом? Есть основания заподозрить последнее. Прежде всего так и не решен главный вопрос: на какие фильмы делать ставку? В девяностые годы на него было два ответа — идеалистический и прагматический. Первый предполагал, что на самом деле нам на преференции "Оскара" плевать и важно только, чтобы выдвигаемый фильм отвечал нашим собственным представлениям о прекрасном, о высоком искусстве. Второй ответ велел выдвигать тех, у кого есть хоть сколько-нибудь реальный шанс если не победить, то хоть попасть в номинацию. Два во многом противоположных подхода иногда ухитрялись взаимодействовать, но гораздо чаще сталкивались в неразрешимом противоречии. И Россия выдвигала в качестве кандидата то "Возвращение", то "Дневной дозор", то "Край", то "Цитадель", то "Белый тигр". Часто концепции вообще запутывались и терялись в организационной механике работы комитета, в противостоянии личных амбиций, и вопрос решался путем перетягивания каната наиболее влиятельными фигурами нашего кинобизнеса. Проще говоря, кандидатом на "Оскар" становился тот, за кем стоял более высокий начальник или хитрее разработанная интрига.

В самое последнее время, на гребне патриотической волны, оба критерия отошли на задний план перед третьим — правильным политическим имиджем. В прошлом году его воплощал "Сталинград" Федора Бондарчука (он и стал официальным российским кандидатом), в этом же возникла проблема, которая, видимо, рано или поздно сведется к дилемме. Пока что можно говорить о двух фильмах с серьезной международной репутацией. Это "Левиафан" Андрея Звягинцева и "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына" Андрея Кончаловского. Первый награжден в Канне, второй в Венеции, оба сняты именитыми режиссерами, оба чрезвычайно достойны в художественном смысле, но оба имеют один и тот же "недостаток" — показывают российскую жизнь не в самом оптимистическом свете. Кроме того — это в наши пуританские времена тоже считается грехом — обе картины содержат ненормативную лексику, причем если мат переозвучить или запикать, то "Почтальон" потеряет половину своего аутентичного обаяния, а "Левиафан" вообще во многом обессмыслится. Потому что снят этот фильм в редком жанре осовремененной "античной трагедии", движимой роком и гневом: тут из хора, из песни слова не выкинешь.

Есть, конечно, и более нейтральные варианты выдвижения — например, из фильмов-победителей "Кинотавра". Это и "Испытание" Александра Котта, и "Звезда" Анны Меликян: они представляют достойное качество без экстрима. Есть, наконец, обладающие своими достоинствами "Класс коррекции" Ивана Твердовского и "Дурак" Юрия Быкова, награжденные призами соответственно в Карловых Варах и Локарно. Но все они находятся в другой весовой категории по сравнению с картинами Звягинцева и Кончаловского: серьезного оскаровского потенциала в них нет.

Таким образом, национальный комитет скорее всего встанет перед выбором: "Левиафан" или "Почтальон"? Это в случае, если последний будет выпущен в сентябре хотя бы в ограниченный российский прокат и успеет найти себе американского дистрибутора. "Левиафан" его уже нашел: это Sony Classics, лучшая из компаний, специализирующихся на поддержке европейского артхауса и успешном продвижении его на "Оскар". Она редко берется за российские фильмы. В 2002 году таким редким случаем стало приобретение прав на "Кукушку" Александра Рогожкина, имевшую, по мнению экспертов, хорошие оскаровские шансы. Однако после фестиваля в Венеции, где гран-при отхватил фильм Андрея Кончаловского "Дом дураков", именно его наш национальный комитет выдвинул на премию Американской киноакадемии. В качестве аргумента говорили о правозащитной тематике, но она картине не помогла, и в номинацию та не попала, но преградила путь "Кукушке". В этом году складывается похожий сюжет, о развитии и разрешении которого можно только догадываться. В него может неожиданно вторгнуться и новый фильм Никиты Михалкова "Солнечный удар", прокат которого запланирован на начало октября. Опять же, судя по всему, предстоит борьба авторитетов, продюсерских сфер влияния и патриотических идей Минкульта.

Между тем при всем почтении к другим претендентам выдвигать было бы разумно картину Звягинцева. Никто, конечно, не может гарантировать и ее попадание в оскаровский шорт-лист. Однако, в отличие от остальных, это раскрученный фильм, который, начиная с Канна, фигурирует на главных фестивалях мира, включая американские — в Теллурайде и Торонто. Про оскаровские возможности Sony Classic уже говорилось: эта компания обеспечит фильму максимальный промоушен на американском рынке и в кругах академиков. Самое главное же состоит в том, что "Левиафан" — действительно большое кино в прямом и переносном смыслах, сопоставимое с голливудским форматом. А те, кто боится, что он "не так" представит современную Россию, должны вспомнить многочисленные примеры из фестивальной и оскаровской практики. Кинематографический имидж страны создают не "позитивные", а, наоборот, проблемные фильмы, которые защищают не честь государства, но достоинство человека.

Андрей Плахов