Елена Кудрявцева — о том, как диабет отступил перед клонированием

Биотехнологи из США объявили о прорыве в лечении диабета 1-го типа. Очевидно, что для миллионов — это шанс на спасение. Вместе с тем во весь рост встал вопрос: а допустимо ли создавать лекарство из клонированного человеческого эмбриона?

Материалы подготовили Елена Кудрявцева, Кирилл Журенков

История научного открытия, опубликованного в Nature специалистами Нью-Йоркского центра стволовых клеток, имеет глубоко личную предысторию: несколько лет назад у директора центра Сьюзан Соломон диабетом 1-го типа заболел маленький сын. Случай, увы, нередкий: распространение этого недуга ВОЗ сравнивает с эпидемией (если сейчас от инсулиновой недостаточности страдает 6 процентов населения, то через 5 лет цифра может удвоиться), причем заболевают в основном дети и подростки. Сьюзан Соломон тоже хорошо знала, за что она берется: после того как врачи ставят диагноз, человек в среднем живет 30 лет...

Это знал и другой ученый из ее команды, Дитер Эгли, начинавший исследования в Гарварде, но вынужденный уйти после запрета на госфинансирование работ по клонированию эмбрионов человека при Буше-младшем. Объединившись под крышей Нью-Йоркского центра, который финансируется из частных источников, эти ученые нашли ключ к лечению, пусть пока только в лаборатории.

Ключ этот в следующем. Основная проблема диабета 1-го типа в том, что со временем в организме отказывает поджелудочная железа: ее клетки атакует собственная иммунная система. Получить эти клетки и было целью научной группы, для чего понадобилось клонирование человеческого эмбриона.

Технология его получения не отличалась от той, с помощью которой в 1996-м появилась знаменитая овечка Долли, а вслед за ней тьма менее известных собак и кошек. Ученые взяли клетку кожи пациентки, больной диабетом 1-го типа (имя женщины по этическим соображениям не разглашается), изъяли ядро и пересадили в яйцеклетку другой женщины-донора. После этого в пробирке появился эмбрион, который на ранней стадии состоит из стволовых клеток, обладающих удивительным свойством — превращаться в клетки любой ткани организма. Путем сложных химических воздействий ученые трансформировали его в клетки поджелудочной железы, и те начали производить инсулин. Коллеги сразу же оценили работу как "научный подвиг" и "прорыв года".

"Получить жизнеспособные стволовые клетки из человеческого эмбриона — мечта многих ученых, работавших в этом направлении последние 15 лет",— считает Джон Герхард, директор Института регенеративной медицины при Университете Пенсильвании. Он один из первых, кто разрабатывал технологии, чтобы заставить стволовые клетки развиваться в заданном направлении.

Правда, громкий успех смазывают не менее громкие заявления противников клонирования. Так, профессор биоэтики университета Кейс Вестерн Резерв (штат Огайо) Инсу Хен сказал, что такие исследования ведут человечество в будущее, где люди будут клонировать младенцев, чтобы использовать их для лечения. А глава центра образования Национального католического центра биоэтики в Филадельфии Тэд Пачольчик обвинил ученых в безнравственности: по его словам, они создают жизнь "только для того, чтобы ее разрушить", а зародыш человека им нужен "для получения клеток и частей тела".

Выльется ли это возмущение в шаги по ограничению экспериментов, неясно: как объясняет завсектором гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН Павел Тищенко, юридически запретить клонирование человеческих эмбрионов с научными целями можно только в единственном случае — если существо, состоящее всего из нескольких клеток, получит статус человека. Но пока это готовы признать только религиозные организации, включая католическую и православную церкви. В светские законодательства эти запреты не попадают, поскольку лишают возможности заниматься прорывными разработками в биотехнологии.

— Сегодня в США и большинстве стран ЕС терапевтическое клонирование, в отличие от репродуктивного, разрешено,— уточняет Тищенко.— Впрочем, работа с любым материалом, в котором есть ДНК человека, строго регламентирована, и ученые отчитываются о своей деятельности перед комитетом по биоэтике.

Так что, отмечают эксперты, основная преграда даже не в этическом аспекте, а в финансовом. Создание клона слишком дорого, это сегодня и "защищает" от массового воплощения подобных технологий в жизнь. К примеру, чтобы получить жизнеспособные стволовые клетки из клонированного зародыша, ученым Нью-Йоркского центра стволовых клеток пришлось использовать почти 70 человеческих яйцеклеток. (Напомним: берут их у женщин-доноров в результате усиленной гормональной стимуляции, за что в США платят по 14 тысяч долларов — огромные деньги даже по заокеанским меркам.) Впрочем, на кону еще большие деньги от тех, кто хочет спастись от страшных недугов. Специалисты по биоэтике предупреждают: подобные методы персонализированной медицины (то есть создания лекарств из собственных клеток.— "О") могут расколоть общество на тех, кому по карману клонировать свои ткани, органы и тем самым на 20-40 лет продлевать жизнь, и на тех, кому на долгую жизнь денег не хватит. Тем не менее мало кто сомневается: работы в этом направлении будут продолжены. Раз они дарят надежду на излечение миллионам, сложные вопросы будут отнесены на потом.