Режиссер: Инго Клеменс Густав Адольф фон Вангенхайм 1936 год Первый антифашистский фильм
«Вряд ли кто станет оспаривать, что в наше время есть один пример нравственного величия и мужества, достойный стоять наравне с величайшими примерами в истории человечества,— защита Димитрова перед фашистским судом в Лейпциге <...> Подобно Сократу, он мог бы заявить, что всю свою жизнь готовился к этой защите. История поджога рейхстага — это эпос нашего времени» (британский философ Ральф Фокс, 1937)
«Различные международные организации, издательства и т. п., находящиеся под руководством Мюнценберга, так называемый "концерн Мюнценберга", были превращены им в базу провокаторской, шпионской и антисоветской деятельности <...> Представительства организаций Мюнценберга в СССР ("Межрабпом-фильм") были использованы <...> для насаждения шпионской агентуры» (НКВД, показания члена ЦК КПГ Лео Флига, апрель 1938)
«Вангенхайм Густав Эдуардович, 1895 года рождения, место рождения — Висбаден, без гражданства, член КПГ, в СССР приехал в 1933 году. По своей литературной работе был связан с рядом личностей, которые были арестованы за контрреволюционную деятельность. По показаниям арестованного и осужденного в 1937 году немецкого агента Шая Эрвина Юльевича, Вангенхайм привлек его к шпионской деятельности, заключавшейся в том, чтобы передавать шпионские донесения за границу» (справка НКВД)
До 1933 года мир даже представить себе не мог такого, чтобы целая национальная культура буквально бежала в изгнание, проклиная и унося с собой свою родину. И вот это случилось: немецкая культура покинула нацистскую Германию. Только в США нашли убежище 1500 ее видных деятелей.
Но мир сделал вид, что ничего не произошло. Во Франции беглецов — с началом войны — бросят в концлагеря, откуда многие попадут прямиком в гестапо. В США их встретят обвинениями с антисемитским привкусом: чужаки отбивают работу у янки. Громче всех о немецкой трагедии молчал Голливуд. Магнаты, боясь лишиться жирного немецкого рынка, таскали сценарии на цензуру немецкому консулу в Лос-Анджелесе Гисслингу. Из фильмов не только вымарывалось все, что можно было счесть даже отдаленно антифашистским, но и вычеркивались персонажи-евреи: иначе немцы не купят фильм. Ну а коммунистов, на которых обрушился первый чудовищный удар, не жалел и не замечал никто. Хотя только они, осознав масштаб катастрофы, кричали о варварстве, угрожающем самой цивилизации, и заклинали буржуазных демократов создать антифашистский Народный фронт.
Вся надежда была на СССР. Великий Эрвин Пискатор верил: вот-вот в Москве откроется Немецкий театр, благо эмигрировали целые труппы. Надежды киношников были еще осязаемей. В Москве уже десять лет работала коминтерновская студия — "фабрика шедевров" "Межрабпомфильм", детище гения пропаганды Вилли Мюнценберга. В 1932-1934 годах Москва была мировой столицей киноавангарда. Здесь снял свой единственный фильм Пискатор, работали Йорис Ивенс и Ганс Рихтер. Сценарий о негритянском Юге правил великий поэт Лэнгстон Хьюз. Андре Жид дал добро Луису Бунюэлю на экранизацию "Подземелий Ватикана", Андре Мальро обсуждал постановку "Условий человеческого существования". Ну и, само собой, Анри Барбюс корпел над сценарием о Сталине. Когда прошел слух, что театральный агитпроповец, натуральный барон Густав Вангенхайм (он играл главную роль в "Носферату" Мурнау) готовит фильм о суде над "поджигателями Рейхстага", эмигранты поверили: это первая ласточка нового немецкого кино. "Борцы" оказались единственным его примером, но зато стали первым в мире антифашистским фильмом.
За лейпцигским процессом (сентябрь-декабрь 1933) буквально затаив дыхание следило все вменяемое человечество. Никому не известный вождь болгарской компартии Георгий Димитров за считаные дни вырос в мировой символ сопротивления, а после освобождения возглавил Коминтерн. Рабочий-наборщик, самородок, но отнюдь не интеллектуал, он неожиданно блестяще защищал себя на чистейшем немецком языке, загоняя в угол самого Геринга: нацисты в панике прервали задуманные как пропагандистское шоу радиотрансляции процесса. В "Борцах" узники концлагеря слушают речи Димитрова по радио и разыгрывают в бараке заседания суда: это не гипербола, а сугубый реализм.
Сделать на основе этого великого "реалити-шоу" оригинальный и убедительный фильм смог бы разве что Брехт. Вангенхайм и сценарист Альфред Курелла, секретарь Димитрова, отдавали себе отчет в том, что они "не Брехты". Нет, Димитров на экране присутствует. Точнее говоря, большую часть фильма зрители ждут, когда же увидят его лицо. Но видят только запястья, на которых защелкиваются наручники или которые узник разминает, когда наручники снимают. Слышат пересуды тюремщиков о странном заключенном, требующем все новые книги из тюремной библиотеки. Только в финале мы увидим его лицо — и это лицо самого Димитрова, повторившего для фильма свою коронную речь на суде. Самого себя сыграл и Барбюс, повторив в павильоне свою речь на парижском митинге.
Но основное действие разворачивается в маленьком городке — Германии в миниатюре. Здесь есть свой рейхстаг: это, за неимением лучшего, парфюмерная фабрика. Местные штурмовики устраивают ее поджог а-ля Рейхстаг, чтобы развязать себе руки и учинить собственный процесс "поджигателей". Вангенхайм прозрел то, что мир увидит позже. Чтобы понять фашизм, надо изучать не столько самого фюрера, сколько маленьких, провинциальных, мещанских фюреров.
"Борцы" — в общем-то, грубая и честная (и потому — сильная) коминтерновская листовка. Персонажи — маски: мечущийся рабочий парень (Бруно Шмидтсдорф), грязный провокатор (Роберт Треш), мужественная и изнуренная мать (Лотта Лебингер), храбрая комсомолка (Инге фон Вангенхайм). Но уникальность этой листовки в том, что за каждой маской — судьба актера-изгнанника, чей пафос не наигран, а выстрадан.
Но есть один эпизод, который поражает не своей правдой (в конце концов, не факт, что правда делает кино искусством), а своим неожиданным эхом в кино, отстоящем от "Борцов" на десятилетия и эстетические световые годы. Вряд ли Лукино Висконти видел "Борцов", но по-мужски нежная попойка штурмовиков кажется отдаленным прообразом знаменитой оргии в "ночь длинных ножей" из "Гибели богов" (1969). Даже закрадывается запретная мысль, что Висконти проигрывает Вангенхайму. Штурмовики, танцующие в женском белье,— это все-таки греза итальянского декадента. А вот то же самое скотство, не облагороженное травестией, это и есть фашизм как он есть.
"Борцы" — последний фильм "Межрабпомфильма". Съемки еще шли, когда начались аресты и в эмигрантском руководстве КПГ, изрядно облегчившем расправу над собой внутренними склоками, и в съемочной группе. Мюнценберг порвал со Сталиным: бежав из французского лагеря, он то ли повесился, то ли был ограблен и убит пейзанами. Из 28 немецких участников фильма четверых, включая Шмидтсдорфа, расстреляли, один умер в лагере, один сгинул после ареста, двое пережили лагеря, композитора Ханса Хауске выдали (1939) немцам, выдающийся актер Александр Гранах вырвался с Лубянки в США. Двое погибли в эвакуации, один — на войне. Пятеро, включая великого Эрнста Буша, сыгравшего в эпизоде, покинули СССР, а десятеро не пострадали. Вангенхайм прожил долгую счастливую жизнь, омраченную лишь тем, что он, как недавно выяснилось, помог НКВД убивать своих товарищей.
1936 год
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Первый философско-фантастический фильм о грядущей мировой войне по сценарию Герберта Уэллса. Отброшенное в средневековье человечество спасено кастой технократов.
"Облик грядущего" (Уильям Кэмерон Мензис, Великобритания)
Горстка красноармейцев погибает в песках, обороняя высохший колодец от орды басмачей. Вестерн на службе революции.
"Тринадцать" (Михаил Ромм, СССР)
Два гимна советской утопии, судя по экрану, уже реализованной. По Александрову, коммунизм — это цирковое ревю. По Роому — псевдоантичный рай советской элиты.
"Цирк" (Григорий Александров, СССР), "Строгий юноша" (Абрам Роом, СССР)
Под нажимом цензуры в экранизации смелой пьесы Лилиан Хеллман трагедия лесбиянки-учительницы, доведенной мещанами до самоубийства, подменена гетеросексуальным треугольником.
"Эти трое" (Уильям Уайлер, США)
Эталонное произведение соцреализма о переходе старого профессора на сторону революции.
"Депутат Балтики" (Александр Зархи, Иосиф Хейфиц, СССР)
Эпикуреец-импрессионист Ренуар снял по заданию Компартии полудокументальный гимн политике антифашистского Народного фронта.
"Жизнь принадлежит нам" (Жан Ренуар, Франция)
Антифашистское кино
Направление
В 1937 году страна праздновала 20-летие революции, а чекисты истребляли Коминтерн: кино было как-то не до антифашизма. Зато в 1938-м вышло сразу три эталонных фильма. Самый простой и наивный — "Болотные солдаты" (Александр Мачерет, сценарий Юрия Олеши) об узниках нацистского концлагеря — завершается нелепо оптимистически: революция в Германии на носу. Самый сильный — "Профессор Мамлок" (Герберт Раппапорт, Адольф Минкин) по пьесе Фридриха Вольфа. Категорически аполитичный врач-еврей прозревает необходимость сопротивления нацизму и героически погибает. Григорий Рошаль экранизировал роман Лиона Фейхтвангера "Семья Оппенгейм" о трагедии еще одной мелкобуржуазной еврейской семьи. "Мамлок" — хит американского проката — шел в 103 нью-йоркских кинотеатрах. Когда в СССР антифашистскую пропаганду временно свернули, по образцу "Мамлока" Голливуд скроил свои первые антифашистские фильмы ("Смертельный шторм", Фрэнк Борзейги, 1940).
