Учения НАТО на Балтике направлены против России. Об этом «Интерфаксу» заявил первый заместитель главы комитета Госдумы по обороне Андрей Красов. По его словам, на рост активности НАТО Россия может ответить увеличением числа своих учений, а также скорректировать план развития вооруженных сил. «На любые меры у нас должны быть свои контрмеры», — уверен депутат. Постоянный представитель России при НАТО Александр Грушко ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Натальи Ждановой.
Фото: Hannibal Hanschke , Reuters
— Как вы думаете, правильно ли воспринимать каждое учение НАТО как угрозу России, или тут важен район проведения — Балтийское море действительно недалеко от российских границ?
— Разумеется, надо комплексно оценивать совокупность военной активности НАТО, которая в эти месяцы развивается вдоль российских рубежей. Мне кажется, действительность состоит в том, что если мы возьмем новейшую историю НАТО, то, пожалуй, июнь отмечен как никогда высокой активностью натовских сил в этом регионе. Проводится очень крупное учение «Анаконда», где примерно 31 тыс. военнослужащих, из них примерно 13 тыс., даже выше — это американские военнослужащие, участвуют 18 государств-стран НАТО, привлекаются такие партнеры, как Финляндия и Швеция.
Кроме того, встык с учениями, которые пройдут в июне, будет проведен еще целый ряд различных тренировочных мероприятий вроде учения Baltops и некоторых других. Недавно появились сообщения, что США перебрасывают для этих целей бомбардировщики B-52, поэтому речь идет о серьезной военной активности, и, действительно, то, что мы знаем о сценарии этих учений — они, в общем-то, полностью соответствуют пятой статье Вашингтонского договора и предусматривают ведение операций высокой военной интенсивности. Поэтому совершенно справедливо говорить о том, что такие учения, а также постоянные развертывания, которые сегодня осуществляют страны НАТО, ротации сил по линии двусторонних договоренностей между США и отдельными прибалтийскими странами, Польшей, а также анонсированное решение о развертывании дополнительных батальонов — это совершенно качественным образом меняют ситуацию в области безопасности в регионе Балтии. Мы всегда указывали на то, что регион был стабильным, безопасным, с точки зрения классических военных угроз, и всегда рассматривался как прообраз кооперативной системы безопасности, где есть и государства-члены альянса, где есть сильное позитивное влияние России, где есть нейтральные страны, Финляндия и Швеция, с которыми нас связывают нормальные отношения, которые в течение многих лет обеспечивали свою безопасность, прежде всего, за счет четкого курса на неприсоединение к военным союзам.
Сегодня ситуация качественным образом меняется, и, конечно, она потребует не только политической ответственности, но и соответствующих военных мер предосторожности. Это уже, разумеется, сами военные будут внимательно смотреть, какие средства необходимы для того, чтобы купировать риски, связанные с таким возрастанием военной активности, но очевидно, что меры будут приняты. И здесь наши партнеры в совете России — НАТО не должны удивляться, потому что все реалистически мыслящие политики, а военные уж тем более, понимают, что в военном деле любое действие равно противодействию. Если создаются какие-то потенциалы, связанные с попытками проецировать силу, то будет создан соответствующий контрпотенциал.
— В Москве уже заявили, что Россия будет вынуждена предпринять ответные действия, это и глава комитета Совета федерации по международным делам Константин Косачев, в частности, сказал, и мы помним, что Владимир Путин, когда был в Греции, пообещал отвечать за размещение элементов ПРО в Румынии. Всем этим в НАТО сейчас обеспокоены, как реагируют?
— Я думаю, что трудно сказать, как НАТО реагирует, НАТО осуществляет пока свои планы. То, что мы слышим в публичной среде, то, что доводится до нас по профессиональным каналам — это утверждения, что вся эта деятельность, которая осуществляется НАТО, не создает прямых угроз безопасности Российской Федерации, это попытка адаптировать альянс к новым условиям безопасности, которые, мол, возникли после украинского кризиса, и что все это полностью соответствует положениям основополагающего акта, который запрещает размещение существенных боевых сил на постоянной основе на территории новых членов, то есть в восточноевропейских странах, говоря человеческим языком.
Это не скрывает своей сути, потому что постоянные ротации, непрерывные ротации сил, о которых я уже говорил, ничем не отличаются от постоянного развертывания, а даже, с военной точки зрения, хуже, потому что они позволяют большему числу военнослужащих, большему числу частей и подразделений освоить, говоря военным языком, потенциальный театр военных действий. Поэтому ситуация очень сложная, и в НАТО должны понимать, в последнее время очень много говорят о необходимости мер доверия, что такие примочки не смогут изменить ситуацию. Здесь необходимо, прежде всего для НАТО, прекратить двигаться в сторону попыток такого военного давления на Российскую Федерацию, закончить с этим и начать постепенно демонтаж всего того, что они на сегодняшний день разместили в странах Балтики. Тогда возникнет нормальная среда и политические условия, и военные условия для того, чтобы вступить в диалог об иных способах обеспечения безопасности в этом регионе, а не противопоставлять угрозам контругрозы и так далее, и тому подобное, потому что мы проходили холодную войну.
— Представить, что НАТО начнет демонтировать то, что только соорудила в Восточной Европе, конечно, сложно.
— Я бы не был таким пессимистом, потому что мы помним, что началось, скажем, в 2004 году — НАТО приняла решение о направлении в страны Балтики первой миссии по патрулированию воздушного пространства, там не было ничего, собственно, натовского, постоянного. Появилось четыре самолета, в разгар украинского кризиса было 18, потом они решили, что не нужны им эти самолеты, потому что странам Балтики ничего не угрожает, сократили до 6-8, поэтому какие-то флуктуации могут быть, но вы правы в том, что, конечно, те решения, которые были приняты в Уэльсе, которые, как мы знаем, будут закреплены в Варшаве, эту конфронтационную модель, явно сопряженную с рисками для нашей безопасности, будут закреплять.