Фонд Бортника ежегодно раздает миллиарды рублей и не требует их возврата, а следить за результатами проектов начал лишь в этом году. "Секрет фирмы" разобрался, как работает самый парадоксальный участник венчурной индустрии.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай
"В этой комнате мы распределяем миллиарды",— заместитель генерального директора Фонда Бортника Павел Гудков показывает корреспонденту СФ маленький зал с двумя большими плазменными экранами и овальным столом посередине, заставленным десятком ноутбуков и микрофонов. Зал редко пустует: здесь, сменяя друг друга, заседают экспертные жюри по пяти направлениям — ИТ, медицина, материалы, приборы и биотехнологии. Ежегодно Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (официальное название Фонда Бортника) выдает российским стартапам по 3-4 млрд руб. государственных средств. За 19 лет существования он раздал около 20 млрд руб.
Фондом Бортника этот государственный институт называют по имени его основателя и экс-гендиректора 73-летнего Ивана Бортника, бывшего зампреда Госкомитета СССР по науке и технике. В 2008 году он отошел от оперативного управления и стал главой наблюдательного совета фонда.
В венчурной отрасли Бортника уважают. Евгений Кузнецов, директор департамента стратегических коммуникаций Российской венчурной корпорации (РВК), говорит: "Бортник — настоящий подвижник. Он в курсе всех современных трендов, с ним можно обсуждать самые передовые проекты".
Именно Иван Бортник создал цепочку финансовых программ, которой нет у других российских государственных или частных фондов: предпосевные "Умник" и "Умник на старт" — для студентов и аспирантов, собирающихся создать свой инновационный бизнес, посевную "Старт" — для малых предприятий, "Развитие" — для более зрелых компаний.
Сейчас фонд ежегодно поддерживает в среднем по 500 проектов по программе "Старт", минимум 1,5 тыс. "Умников" и не меньше 100 проектов по "Развитию". Столь масштабной программы нет ни у частных венчурных фондов, ни у других государственных институтов развития. В 2012-м Фонд Бортника принял решение о финансировании 1344 инновационных проектов на общую сумму 4,4 млрд руб. Фонды РВК профинансировали 36 компаний на 2,97 млрд руб., а фонд "Сколково" одобрил 108 грантов на 3 млрд руб.
Никаких требований к нормам доходности, как у других венчурных фондов, у Фонда Бортника нет. Он не претендует ни на долю в уставном капитале, ни на возврат денег от профинансированных предприятий. В фонде рассчитывают на то, что за три года после завершения финансирования малый предприниматель через налоги вернет государству вложенные деньги. По просьбе СФ сотрудники фонда посчитали, сколько налогов в течение последних пяти лет (с 2008 по 2012 год) заплатили предприятия, получившие инвестиции от фонда. Оказалось, более 7 млрд руб.
Процедурный момент
Для отбора проектов выстроен настоящий конвейер. Фонд работает в рамках закона о госзакупках N94-ФЗ. Закон требует отбирать всех получателей бюджетных денег, включая разработчиков и исследователей, через тендеры. Поэтому фонд ежегодно объявляет конкурсы на выполнение НИОКР (по каждому из пяти основных направлений плюс несколько тематических конкурсов, например по продуктам, ориентированным на экспорт) и число потенциальных победителей. Например, в этом году по программе "Старт" квоты были такие: 120 проектов по ИТ, 50 — по медицине, 70 — на создание новых материалов, 120 — на приборы и 70 — по биотехнологиям. Заранее определять число победителей очень неудобно, признает Павел Гудков, потому как квота не всегда совпадает с числом проектов, действительно заслуживающих финансирования. Чтобы выполнить квоту, иногда приходится добирать посредственные проекты или, наоборот, "заворачивать" сильные заявки.
Каждую заявку, которую претенденты подают в электронном виде через сайт фонда, сначала оценивают два независимых эксперта по 100-балльной шкале. В базе фонда числится более 1 тыс. экспертов. Затем собирается жюри из семи-десяти человек. Среди членов жюри представители вузов, академических НИИ, успешных отечественных компаний (таких как "Яндекс" и 1С), управляющие венчурных фондов, например Runa Capital и Softline Venture Partners, а также их коллеги из "Роснано", РВК и Сколково.
У авторов проектов есть 10-15 минут, чтобы описать проект и ответить на вопросы. Кандидаты из Центрального региона приезжают в Москву, а участники из удаленных областей защищают свои проекты в режиме телеконференции. 80% заявок в фонд поступают из регионов. У москвичей есть множество других способов привлечь деньги, объясняют такой расклад в фонде. С победителями конкурсов, получившими одобрение жюри, фонд заключает годовой контракт на выполнение НИОКР по конкретному направлению.
Деньги фонд выдает небольшими порциями. Так, участники двухлетней предпосевной программы "Умник" получают несколькими траншами по 200 тыс. руб. в год. Фактически это стипендия для инициатора проекта, чтобы он мог вести исследования, не отвлекаясь на дополнительные заработки. По трехлетней программе посевного финансирования "Старт" в первый год участнику дают гораздо больше — 1 млн руб. Но и эта сумма только кажется внушительной. Получается 83,3 тыс. руб. в месяц, из которых 25,4 тыс. руб. уходят на уплату различных налогов. Остатка должно хватить на зарплату для двух-трех человек. Во второй год "Старта" финансирование составит 2 млн руб., в третий — 3 млн руб. Самые крупные суммы, до 15 млн руб. за три года, можно получить по программе "Развитие". Но такие проекты составляют меньше 10% проектов, профинансированных фондом.
Несмотря на внушительное число предприятий, поддержанных фондом, получить деньги здесь отнюдь не просто.
36 тыс. заявок рассмотрел Фонд Бортника за 19 лет существования, а поддержал материально около 11 тыс. проектов из 75 регионов РФ
Отсев перед посевом
Гудков рисует на листке бумаги воронку: внизу заявки, поданные на финансирование по программе "Старт" (9 тыс. за 2008-2012 годы), наверху — одобренные проекты, их уже гораздо меньше — 2 тыс. Самый большой отсев — по "Умникам". С 2007 года, когда была запущена эта программа для поддержки молодых ученых, гранты получили 8 тыс. человек из 75 тыс. претендентов.
"Это происходит не потому, что у нас собрались старики и душат молодежь",— говорит 36-летний Гудков. У фонда есть множество формальных ограничений. Он поддерживает только малые и молодые предприятия. Если предприятие существует уже три года или у него выручка под 1 млн руб., скорее всего, фонд ему откажет, говорит Эльчин Садыхов, ответственный секретарь секции по биотехнологиям. Кроме того, претендент должен предъявить интеллектуальную собственность: патент, заявку на патент либо ноу-хау.
Это серьезная проблема: изобретатели не хотят патентовать свои разработки на ранней стадии. Патент попадает в международные базы, где с ним может ознакомиться любой желающий. Когда изобретатель через пять лет дойдет до стадии производства, он может обнаружить, что в Китае уже делают его продукт, и делают дешевле, опасается Александр Бервено, основатель компании "Сорбенты Кузбасса" (Кемерово) и выпускник программы "Умник", а теперь "второгодник" "Старта". С плагиаторами можно судиться, но не каждый стартапер может себе позволить международный судебный процесс: дорого, долго и результат не гарантирован. Приходится выходить из положения другими способами. Например, Бервено с коллегами разработали сорбенты из угля для очистки газов, в России их не выпускают, а импортные — в три-четыре раза дороже. Чтобы перейти на второй год "Старта", Бервено подал заявку на патентование только части своей технологии.
Неформальные фильтры еще жестче. Половина заявок не выдержала отбора из-за неясных коммерческих перспектив, говорит Гудков. Судя по отзывам на форумах, основными причинами отсева являются неубедительная финансовая модель, преувеличенный объем рынка и нечеткое позиционирование продукта. Кандидаты часто "засыпаются" на объяснениях, кто потенциальные потребители и зачем вообще нужен данный продукт.
Очень много заявок отсеивается потому, что в них нет научной новизны. "Нам рассказывают, что на Западе появилась интересная программка, и просят 6 млн руб., чтобы сделать клон. Возможно, это будет успешный проект, но с ним нужно идти не к нам. Для фонда обязательна оригинальная разработка с научной новизной",— поясняет Гудков.
Стартаперы, пробившиеся на первый год "Старта", опять попадают в воронку. По сведениям за 2008-2012 годы, из 2 тыс. одобренных проектов на второй год "Старта" перешли 850, а до третьего года дошли лишь 200 малых предприятий. "Большинство не смогли реализовать свой проект, но мы хотя бы дали людям попробовать",— говорит Павел Гудков.
Многие проекты не выходят во второй раунд, так как не могут найти инвестиции. По условиям "Старта", на второй год предприятие должно прийти с инвестором, который вложит в проект минимум столько же, сколько и фонд,— 2 млн руб.
Генератор отчетов
Раз в квартал каждый участник "Старта" сдает в фонд финансовый отчет вместе с платежками и чеками. В целом за год в фонд в электронном виде поступает 3 тыс. отчетов от участников программ. "Хотим убедиться, что они деньги тратят на исследования, а не на покупку новых автомобилей",— объясняет Гудков. По тратам у фонда много ограничений. Например, деньги нельзя пускать на маркетинг или рекламу — только на исследования, аренду и зарплату. Фонд также ограничивает размер зарплаты участников программ ежемесячной суммой 20 тыс. руб. на человека, включая основателя компании.
"Нам со скрипом разрешили купить веб-камеры, потому что они считаются бытовой техникой, а по правилам фонда положено покупать только научные приборы",— вспоминает Максим Груздев, основатель компании "Системы технического зрения" (проект "Пробки из окна") и выпускник "Старта".
Раз в год каждый получатель грантов сдает заключительный отчет об итогах работы. Это комплексный научно-технический и финансовый отчет из десятка документов, платежек и договоров. Эксперты изучают его и дают замечания. Затем обычно происходит доработка отчета, бывает по пять итераций. Хороший отчет — одно из обязательных условий перехода на второй год финансирования.
"Несколько лет назад вообще нужно было с "бегунком" обходить все отделы фонда. Сейчас стало лучше: все отчеты можно сдавать в электронном виде, за исключением первичных документов",— говорит Груздев. Однако предпринимателям, имеющим опыт общения с другими государственными институтами, бюрократия в Фонде Бортника кажется умеренной. Александр Бервено, например, помимо 3,5 млн руб. от Фонда Бортника ("Умник" и два года "Старта") привлек 20 млн руб. грантов от "Роснано" и фонда "Сколково". "Несколько десятков страниц для Фонда Бортника не так уж много. Для "Роснано" я написал 100 страниц, а в Сколково мы с коллегой принесли 500-страничный отчет в двух коробках",— вспоминает предприниматель.
Недружные всходы
Аспирант МИФИ Дмитрий Михайлов очень не любил гастроскопию. Не любил настолько, что даже изобрел "Ландыш" — крошечную одноразовую эндокапсулу для обследования желудочно-кишечного тракта, в которую вмонтированы видеокамера, радиопередатчик, батарея и лампочка. Пациент глотает капсулу и запивает стаканом воды (через несколько часов она выходит естественным путем), картинки передаются на компьютер. Стоимость капсулы — 5 тыс. руб., зато врач может обследовать весь желудочно-кишечный тракт, а не только верхнюю его часть, как по традиционной методике. У "Ландыша" есть зарубежные аналоги, но они уступают российской разработке по характеристикам да и стоят больше, говорит Михайлов. В 2010 году компания Михайлова получила первый грант "Старт" и прошла все три этапа финансирования. Инвестором проекта стало ОАО РТИ ("дочка" АФК "Система"). Портфель заказов от государственных клиник составляет несколько сотен миллионов рублей, но пока никаких доходов у фирмы Дмитрия Михайлова нет.
У других выпускников "Старта" ситуация аналогичная. "Сорбенты Кузбасса" через три года планируют выйти на уровень продаж 350-400 млн руб. в год. Но сейчас, на втором этапе "Старта", продают мелкие экспериментальные партии сорбентов, производство еще не началось. "Пробки из окна" пока имеют мизерные доходы, хотя и рассчитывают выйти на выручку 10 млн руб. в следующем году. Компания находит людей, окна квартир которых выходят на транспортные магистрали, и договаривается с ними об установке веб-камер с устройствами защиты от солнечных бликов (запатентованной разработкой Груздева). В 82 городах России уже стоят 1,2 тыс. камер, плюс в Москве — 450. Все данные выкладываются на сайт проекта. Зарабатывать компания собирается на рекламе.
"Если государство вложило за три года 6 млн руб., частный инвестор — минимум 5 млн руб., то по окончании программы предприятие должно выйти на годовой оборот 10-15 млн руб.",— рассчитывает Павел Гудков. Но показатели всех опрошенных СФ предприятий этим декларациям противоречат.
Как выяснилось, в фонде толком никто не знает, как поживают те 200 компаний, которые прошли три года финансирования по программе "Старт" с 2008 по 2012 год, не говоря о более мелких стартапах. Изучать судьбу выпускников "Старта" фонд начал только в этом году и успел проверить около половины. На функционирование фонда — оплату экспертиз, зарплаты, аренду помещений — сейчас уходит 5% бюджета фонда ежегодно, говорит Гудков. Но если фонд начнет контролировать тысячи получателей грантов, расходы вырастут вдвое-втрое. Значит, будут выдавать меньше денег.
Звездных историй, когда подшефная компания с нуля выросла бы до оборота в $100-150 млн, как, например, софтверная фирма Parallels, профинансированная фондом ABRT, у Фонда Бортника нет.
"Мы рассматриваем рынки с объемом не менее $1 млрд, а Фонд Бортника финансирует менее амбициозные проекты",— говорит Андрей Гершфельд, старший инвестиционный менеджер фонда ABRT. Предприятий поменьше, с выручкой 1 млрд руб. у Фонда Бортника насчитывается около трех десятков. В их числе "Микран" (СВЧ-электроника), "Диаконт" (системы безопасности для атомной и газовой промышленности) и "Наносинтез" (биокожа "Гиаматрикс").
Выручка проектов — неправильная метрика для оценки эффективности Фонда Бортника, уверен Евгений Зайцев, генеральный партнер Helix Ventures. Фонд создан для развития инновационной отрасли страны, а не для получения доходов от инвестиций, поэтому главный показатель его деятельности — огромное число профинансированных проектов, утверждает Зайцев.
Доказательство эффективности Фонда Бортника — высокий конкурс: четыре к одному по "Старту", десять к одному по "Умникам", считает Дмитрий Чихачев, управляющий партнер Runa Capital. "В России отсутствует инвестиционная стадия 3F (семья, друзья, дураки), эту нишу и занял Фонд Бортника. Это единственное место, где предприниматель может получить свой первый миллион",— говорит Чихачев. Даже если миллион в итоге вылетит в трубу.
Олег Царьков, управляющий партнер Svarog Capital Advisors:
— Фонд Бортника — типичный бизнес-инкубатор, какие популярны в США. Это даже не венчурные, а довенчурные деньги. В США, например, существует аналогичная госструктура — SBIR, она инвестирует по несколько миллиардов долларов в год. Выход приличных проектов у Фонда Бортника тоже обычный для бизнес-инкубатора — 10%. Модель эффективна при больших объемах, когда рассматриваются сотни проектов в год. Ключевое условие — наличие нужного количества экспертов.
Судьба двухсот
Перед самой отправкой этого номера СФ в печать Фонд Бортника сообщил редакции, что закончил проверку тех 200 предприятий, которые в 2008-2012 годах прошли все три этапа финансирования по программе "Старт". Сотрудники фонда признались, что ускорить проверку их заставил именно запрос СФ. И вот каковы результаты: по данным фонда, из 200 выпускников программы "Старт" 168 компаний (84%) сейчас имеют выручку до 15 млн руб. в год, 18 компаний (9%) — от 15 млн до 30 млн руб., 14 компаний (7%) — более 30 млн руб.
Слово Бортника
"Наша цель — не распилить деньги, а способствовать развитию компаний с помощью грантов. Минфин с нас всегда спрашивает: вот вы 20 лет раздаете деньги, а что с ними происходит? И нам есть что ответить. Существует "золотой фонд" проектов, которые имеют миллиардные обороты. Например, раз в месяц при президенте России собирается совет по инновациям, и каждый раз в нем участвуют новые компании, которым мы когда-то помогли. При этом мы никогда не говорим, что вырастили компанию, мы просто в какой-то момент оказались рядом и способствовали развитию".