Премьера кино
Антивоенная драма "В долине Эла" (In the Valley of Elah) в прошлом году принесла номинацию на "Оскар" Томми Ли Джонсу за роль отставного военного следователя, который вспоминает свои профессиональные навыки, разыскивая пропавшего сына-военнослужащего. За фильмом Пола Хаггиса, обладателя "Оскара" за "Столкновение", еще последует немало картин о том, какой вред причинила американцам война в Ираке, но одна из первых попыток осмыслить травматические последствия этой войны показалась ЛИДИИ Ъ-МАСЛОВОЙ не слишком глубокой.
Как в "Столкновении" Пол Хаггис доказывал, что расизм — это плохо, так и в новом фильме он настаивает на том, что война ужасна и превращает людей в зверье. Интерес тут представляет не столько его аргументация (вот попробовал бы он обратное доказать), сколько детективного оттенка сюжет и лицо Томми Ли Джонса, который играет и гениального сыщика, и убитого горем отца, и сознательного гражданина, сменяющего гордость за свою страну на менее патриотические эмоции.
Начинает расследование он в идеалистической уверенности, что его сын последние полтора года "нес демократию в какую-то жопу мира", и потому его пропажа достойна большего внимания со стороны армейского начальства и полиции, которые ведут себя индифферентно. Не особо на них полагаясь, герой обыскивает оставшиеся в казарме вещи сына, потихоньку тырит его мобильный и начинает просматривать сохранившиеся на нем иракские видеозаписи. Некоторые файлы повреждены, и их приходится отдать на восстановление, так что проливающая некоторый свет информация поступает не вся сразу, а просачивается на протяжении фильма небольшими порциями. Поскольку сын пропал уже в Америке, иракские видеоклипы проливают свет не на непосредственные причины его исчезновения, а на косвенные — точнее на его изуродованное войной психологическое состояние. Именно оно в конечном итоге и привело к тому, что от пропавшего солдата остались только обгоревшие на костре останки, найденные полицией в пустыне Нью-Мексико.
Полиция с облегчением спихивает дело военным следователям, на чьей территории произошло убийство, но автор хочет увеличить контингент честных и порядочных американцев в фильме и выделяет герою союзницу из местного полицейского участка. Ее играет Шарлиз Терон, упорно продолжающая выбиваться из своего имиджа гламурной блондинки и перевоплощающаяся в зачуханную женщину-детектива, которую откровенно дразнят коллеги-мужики и подбрасывают ей комические дела об истязателях кур и домашних животных. Тем не менее ей удается убедить начальника (Джош Бролин) отобрать дело о зажаренном солдате у военных, которые наверняка его замнут.
Герой в долгу не остается и помогает детективше воспитывать ее растущего без отца сына. Мужское воспитание в данном случае заключается в рассказанной на ночь ребенку (а точнее зрителю) библейской истории о том, как Давид и Голиаф мутузили друг друга в долине Эла. Можно понимать так, что Давид — это Ирак, а Голиаф — Америка, а можно и так, что герой Томми Ли Джонса — маленький Давид, борющийся с государством-Голиафом, которое отобрало у него уже второго сына (старший погиб десантником). Хотя в сущности ничего кроме приятного ощущения своего высокого культурного уровня эта метафора режиссеру не дает.
В ходе расследования выясняется не только личность убийцы, но и новые стороны характера убитого, о которых его отцу едва ли приятно узнавать. Как и о том, что фашистско-оккупантское поведение американской армии в Ираке не слишком вписывается в определение "нести демократию". Впрочем, и сам безутешный отец в ходе расследования, давая волю эмоциям, тоже проявляет не самые лучшие склонности — например, к расизму. Когда находится первый подозреваемый — мексиканец, герой чуть не убивает его в порядке самосуда, заодно в пылу схватки попадая по носу отважной детективше, которая все оставшееся время вынуждена ходить с пластырем и фингалом, чтобы красота Шарлиз Терон не отвлекала от серьезных проблем.
Подчеркнуть, что это проблемы не частные, связанные с повреждением чьей-то конкретной психики, а общегосударственные, режиссер решил довольно грубым приемом. В начале фильма герой, заметив флаг, повешенный вверх ногами, благоговейно его перевешивает, а в конце наоборот приходит к выводу, что только вверх ногами этот символ государственной власти и должен висеть, поскольку на военном языке знаков это означает признание своего бессилия и призыв о помощи. Таким образом предусмотрительный Пол Хаггис застолбил бесцеремонное обращение с национальным флагом как собственный копирайт, предоставив следующим исследователям иракской тематики выкручиваться, придумывая более изощренные антипатриотические эмблемы.