Программная легкомысленность

В Александринском театре покатались на коньках

В театрально-административном ландшафте современного Петербурга худрук Александринского театра Валерий Фокин — примерно то же самое, что губернатор города — в ландшафте административно-политическом. Логично, что вслед за открытием катка на Дворцовой площади Фокин открыл свой собственный — на сцене Александринки, в своем новом спектакле "Женитьба".
ТАТЬЯНА ДЖУРОВА полагает, что разница между двумя катками есть: лед Дворцовой к весне растает, а лед Александринского претендует на то, чтобы остаться в веках.
       
       Александринка — место вложения глобальных творческих инвестиций. Гоголевскую "Женитьбу" сочиняли композитор Леонид Десятников, художник Александр Боровский и молодой перспективный хореограф Мариинского театра Алексей Мирошниченко. Десятников написал для спектакля мистические перезвоны и вибрации. Боровский соорудил на сцене вращающуюся "музыкальную шкатулку": с одной стороны — уютная постелька Подколесина, с другой — каток под открытым небом, а между ними — окошко, в которое в финале радостно сиганет свободолюбивый Подколесин. Мирошниченко? Возможно, именно он показал актерам, как выразительно двигаться на коньках и при этом не падать.
       Начало весьма интригующее. Расслабленный Подколесин, полеживая на кушетке, наслаждается статусом жениха. И тут к нему через окно начинают поочередно заползать люди-зомби: сначала слуга Степан в трусах и валенках, потом сваха Фекла Ивановна в платке, потом Кочкарев в цилиндре. Движения у них заторможенные, голоса глухие, и мычат они что-то совсем нечеловеческое. Зато рюмка водки воодушевляет их не хуже, чем вампира — запах свежей крови. Однако затем сюжет посредством злой воли Кочкарева набирает соответствующие пьесе обороты, и наш герой внезапно оказывается на катке, где в ожидании суженого рассекает лед Агафья Тихоновна.
       Галерея женихов представлена довольно традиционно, хотя и играют их молодые новобранцы: Павел Юринов, Андрей Матюков и Валентин Захаров. Разве что Жевакин здесь и вовсе безногий инвалид, но даже он на своей каталке лихо выделывает всевозможные тройные тулупы. А эпизодический чиновник Пантелеев (у Гоголя так и не явившийся на смотрины) выведен в образе лилипута. Комическое соперничество женихов выражено ледовым танцем, положенным на советский шлягер господина Бабаева "Любимые глаза". Аттракционов много, и они грамотно разложены на два часа сценического времени. Едва внимание зрителя ослабевает, режиссер, как прирожденный фокусник, тут же извлекает из мешка очередного кролика, к примеру, в виде эффектного выезда купца Старикова (Аркадий Волгин) в санях натуральной величины, которые с гиканьем волокут три мужика. Из-под Кочкарева вдруг вырастает пьедестал. Сваха взлетает под колосники, откуда смачно плюет на женихов. А в мечтаниях Агафьи на вращающейся сцене в призрачно-зеленоватом свете безмолвно проплывают, будто аквариумные рыбы, эротические фантомы женихов с обнаженными торсами.
       Кочкарева играет свежее приобретение Александринки — Дмитрий Лысенков, ранее служивший в Театре Ленсовета и утвердившийся в амплуа инфернального злодея. Надо сказать, на драматической сцене последних 10-15 лет сложился устойчивый стереотип: Кочкарева играют этаким чертом, злым гением Подколесина. У Лысенкова не так. Его герой — не бес, но бесноватый, одержимый идеей женитьбы. Понятно, что актеру есть куда расти дальше — в сторону Достоевского. В завязке он, заторможенный, со спазматическими движениями, похож на игрушку с подпорченным заводом и даже, кажется, испускает какое-то механическое жужжание. Зато потом злая и бессмысленная энергия буквально разрывает его на части. Даже Агафья Тихоновна, лупоглазая фефела в папильотках (ее играет молодая прима Юлия Марченко), воспламеняется от одного его прикосновения и, сомлевшая, падает в объятия.
       Подколесина играет Игорь Волков — сильный драматический актер, один из немногих в спектакле представителей "старой", дофокинской Александринки. Этот мягкий вольнодумец, который ни за что не станет действовать из-под палки, похож на Басилашвили времен "Осеннего марафона". Однако на коньках он стоять не умеет и совершенно теряется в стране калек и уродов, чьи синхронные прискоки и вращения вокруг прибалдевшей невесты — настоящий бал монстров.
       Александринская премьера напоминает вольные переложения классики более молодых представителей московской режиссуры — Кирилла Серебренникова и Нины Чусовой. Послания здесь — ноль, но образы буквально отпечатываются на сетчатке. В результате программная легкомысленность "Женитьбы" подкупает больше, чем тяжеловесные образцы концептуальной режиссуры.

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...