В субботу Владимир Путин объявил, что новым директором Службы внешней разведки (СВР) станет бывший глава правительства России Михаил Фрадков. Это назначение можно считать классическим примером "путинской кадровой загогулины", которая характеризуется как минимум тремя главными признаками: непредсказуемостью, отсутствием у нового назначенца опыта работы во вверенной ему области и в то же время его полной встроенностью во властную вертикаль.
О новом назначении Михаила Фрадкова Владимир Путин объявил в Душанбе по окончании очередного саммита СНГ (см. стр. 4). Экс-премьеру, который, по крайней мере согласно его официальной биографии (см. справку на стр. 5), никогда не был кадровым разведчиком, явно уготована роль "политического" главы СВР. Пример такого рода в постсоветской истории России уже был: после августовского путча 1991 года руководителем Первого главного управления КГБ, а затем и созданной на его основе СВР стал журналист-международник Евгений Примаков. Хотя сами разведчики отнеслись к этому назначению настороженно, господин Примаков сыграл в истории российской разведки в целом положительную роль, сумев, с одной стороны, остановить ее развал в период всеобщей борьбы с "наследием темного прошлого", а с другой — повысить уровень доверия россиян к этой едва ли не самой закрытой спецслужбе.
В то же время никаких очевидных поводов к тому, чтобы в период торжества "суверенной демократии" засылать в разведку "политического комиссара", у господина Путина вроде бы не было. Видимо, поэтому наблюдатели, оценивая решение президента, пришли к двум прямо противоположным выводам.
Лояльные Кремлю политики, например члены Совета федерации Виктор Озеров и Юрий Шарандин, назвали инициативу господина Путина логичной, исходя из прежнего опыта работы господина Фрадкова в сфере международных отношений и в силовых органах, а также его принадлежности к "команде президента". Оппозиционеры вроде политолога-"яблочника" Андрея Пионтковского, напротив, назвали трудоустройство экс-премьера "нелепым назначением", направленным на "десакрализацию ключевых государственных постов", в связи с чем "политическая система России принимает законченный вид карнавального действа". На самом же деле и те и другие просто выделили разные стороны одного и того же явления, которое по аналогии с "загогулинами" первого президента РФ Бориса Ельцина можно назвать "путинскими загогулинами".
Напомним, что главной чертой "ельцинских загогулин" тоже была внешняя непредсказуемость. Но она, как правило, заканчивалась с самой отставкой, тогда как в новых назначениях уже просматривалась внутренняя логика, позволявшая находить им вполне разумные объяснения, чаще всего вытекающие из необходимости сохранить выстроенную президентом систему сдержек и противовесов. Так было и с назначением в правительство младореформаторов во главе с Сергеем Кириенко в 1997 году, и с выдвижением Евгения Примакова на пост премьера в 1998-м, и даже с появлением у господина Ельцина в августе 1999-го более чем неожиданного преемника в лице Владимира Путина.
Непредсказуемость же "путинских загогулин", первой из которых стала отставка правительства Михаила Касьянова в марте 2004 года и выдвижение на пост премьера Михаила Фрадкова,— совершенно иного рода. Самое неожиданное в них как раз не сама отставка, а то, что происходит после нее, то есть кто приходит на смену отставленному. Тем не менее "загогулины" последних лет при всей непредсказуемости все же позволяют выделить в них три общих признака, которым нынешнее назначение господина Фрадкова вполне удовлетворяет.
Во-первых, новым назначенцем часто становится человек, приход которого на этот пост не прогнозировал никто. Например, в июне 2006 года один весьма высокопоставленный кремлевский чиновник в беседе с Ъ почти по-детски радовался тому, что никому из журналистов не удалось угадать "рокировку", в результате которой должностями поменялись генпрокурор Владимир Устинов и министр юстиции Юрий Чайка.
Во-вторых, максимальный эффект достигается в том случае, если новый пост этого политика почти (а лучше — никак) не связан с его прежним опытом работы. Классический пример — перемещение бывшего мебельщика и налоговика Анатолия Сердюкова в кресло министра обороны. Хотя примеров, когда высокую должность занимал человек, еще "не доросший", по сложившимся аппаратным понятиям, до этого поста, немало: к той же серии можно отнести как премьерство Михаила Фрадкова и Виктора Зубкова, так и карьеру некоторых губернаторов, например весеннее назначение на пост главы Амурской области директора одного из казанских заводов Николая Колесова.
Наконец, в-третьих, всем таким назначениям свойственна еще одна общая черта: во всех случаях героями "загогулин" становятся люди, пользующиеся личным доверием либо самого Владимира Путина, либо кого-то из его ближайших соратников. И в этом смысле для господина Фрадкова нынешний поворот в его карьере — хороший знак, поскольку позволяет надеяться остаться в руководящей обойме на ближайшие несколько лет.
Правда, для самих разведчиков, несмотря на положительный пример "комиссарства" Примакова, перспективы вырисовываются не столь радужные. Ведь в ходе своей допремьерской карьеры Михаил Фрадков возглавлял три федеральных ведомства: Министерство внешних экономических связей, Министерство торговли и Федеральную службу налоговой полиции. И все они после его ухода были ликвидированы. И если эта тенденция сохранится, то новая работа экс-премьера вполне может завершиться переходом разведки под контроль ФСБ, которая уже вернула в свой состав большинство отпочковавшихся когда-то от КГБ ведомств (кроме Федеральной службы охраны и той же СВР).