некролог
Скончался немецкий писатель и драматург Ульрих Пленцдорф. О его кончине на 73-м году жизни в клинике под Берлином сообщила Немецкая академия искусств.
Он оставил свой след в литературе, кино и театре. К примеру, по его сценарию был снят один из самых знаменитых фильмов ГДР "Легенда о Пауле и Пауле", рассказавший об обычной жизни Восточного Берлина под музыку знаковой рок-группы Puhdys.
Но все же Ульрих Пленцдорф был классическим homo unius libri, "человеком одной книги". Причем эта книга оказалась и самым известным восточногерманским романом. "Новые страдания молодого В." появились в начале 1970-х и прославили молодого писателя по всей Германии. Спустя почти 200 лет после великого романа Гете он опять заставил страдать уже современного молодого человека, рабочего паренька по имени Эдгар Вибо.
Ульрих Пленцдорф реанимировал знаменитую сюжетную схему "Страданий юного Вертера", его герой тоже влюбился в недоступную "Шарлотту", тоже чувствовал себя лишним, тоже трагически погиб. Однако разыгрывая романтическую карту, да еще и кивая другому культовому роману того времени, сэлинджеровскому "Над пропастью во ржи", писатель добавил своему "Вертеру" изрядную порцию сарказма.
Этот роман имел немалый резонанс. Конечно, новый "вертеризм" был уже другого толка: молодые люди, как когда-то 200 лет назад, не сводили счеты с жизнью. Достаточно было, что читатели идентифицировали себя с мыслящим работягой Вибо. Современники Гете, подражая Вертеру, облачались в синие куртки и желтые брюки. Современники "молодого В." мечтали о настоящих джинсах: читатели Пленцдорфа подхватывали его афоризм "Джинсы не брюки, а жизненная позиция".
Ульрих Плентцдорф бывал в СССР по "театральной линии" — на русский были переведены и его пьесы "Буриданов осел" (1976), "Легенда о счастье без конца" (1983). Но в 1973 году перевод его нашумевших "Новых страданий молодого В.", вышедший в журнале "Иностранная литература", стал символом каких-то новых возможностей и для нашего читателя. В нем шла речь о неких чувствах "социалистического" молодого человека, еще не названных в Советском Союзе, но мучивших нас в Москве и Ленинграде не меньше, чем их — в Берлине и Дрездене.
Ульрих Пленцдорф, хоть и не вошел в первый ряд "русских зарубежных писателей", таких как Сент-Экзюпери или Курт Воннегут, закрепился в памяти как один из немногих доступных тогда незаидеологизированных авторов, в каковом качестве он неожиданно оказался на одной полке с Беллем, Маркесом, Уальдером.