премьера кино
Романтическая трагикомедия "В стране женщин" демонстрирует все возможные варианты и стадии женской деградации, которая неизбежно начинается еще в детском саду. Тем, как виртуозно авторы увязывают воедино физический и моральный аспекты распада женского организма, восхитилась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
По всем внешним признакам кажется, что "В стране женщин" (In the Land of Women) — идеальное date movie, то есть кино для свиданий, на которое можно повести девушку и после сеанса рассчитывать, что она, расчувствовавшись, вам все-таки в обозримом будущем даст. Но тут есть опасность промахнуться: если девушка хоть что-то соображает, она может просечь, что в картине, в которой дебютировал в режиссуре молодой человек из приличной кинематографической семьи Джонатан Каздан, интерес к непостижимой женской психологии смешан с презрением примерно в одинаковых пропорциях.
Путешественником по "стране женщин" становится в фильме 26-летний порносценарист (Адам Броуди), в буквальном смысле оплакивающий звезду телесериалов Софию Бунюэль, которая ушла от него к какому-то Колину Фарреллу. Чтобы зрители осознали всю трагичность ситуации, авторы заставляют обливаться слезами не только героя, но за компанию и его мать, которая при этом зачем-то падает перед безутешным сыном на колени. Но "В стране женщин" вообще фильм радикальных, демонстративных жестов и телодвижений, без которых существо женского пола выразить обуревающие его эмоции никак не способно: тут постоянно кто-то бросается кому-то на шею, лезет целоваться или выбегает под проливной дождь.
Относительную двигательную сдержанность проявляет поначалу разве что престарелая бабушка героя (самая большая актерская удача фильма — Олимпия Дукакис), к которой он переезжает из Лос-Анджелеса в Мичиган в надежде отвлечься от своей личной трагедии, а если повезет, осуществить жизненную программу-максимум — бросить писать сценарии про "плотоядных самок" и навалять серьезный роман мемуарного характера. Бабушка, плоховато узнающая внука и вообще живущая так, будто она уже умерла, встречает родственника с самурайской невозмутимостью, которая отчасти объясняется воздействием транквилизаторов. Это, однако, не лишает бабку способности к непредсказуемым поступкам: когда создатели картины решают, что настала пора для шоковых методов воздействия на зрительскую психику, они отправляют старушку открывать дверь соседке в не очень длинном джемпере на голое тело. Но возможно, это костюмеры что-то перепутали, и выступать в таком виде должна была героиня Мег Райан, по безупречно гладкому лицу которой только что совершила триумфальное шествие пластическая хирургия.
Неувядающая красавица играет живущую напротив домохозяйку, которая собирается умереть от рака: чтобы заставить Мег Райан, никогда не раздевавшуюся на экране даже в свои лучшие 90-е годы, прилюдно пощупать свою грудь хотя бы сквозь свитер, без онкологии было никак не обойтись. У умирающей две дочери — половозрелая особь и маленькая девочка, которая кривляется не хуже эксцентричной бабушки, кокетливо уверяющей, что ей 133 года. Все три соседки, каждая на свой манер, втягивают героя в отношения, в которых сексуальная составляющая деликатно замаскирована и ограничена немногочисленными поцелуями, а на первый план выпячивается потребность, чтобы тебя наконец хоть кто-нибудь выслушал.
Разговоры в основном все равно вертятся вокруг личной жизни: так, среди прочего домохозяйка делится с соседом наблюдением, что у ее мужа есть любовница,— ее, к сожалению, показать не успевают и упускают таким образом возможность проиллюстрировать еще какую-нибудь забавную разновидность женского распада сознания. Зато в каком-то внезапном порыве абсурдистского вдохновения создатели картины нашли время, чтобы показать пытающегося влезть в окно к герою обезумевшего енота, наверное, это тоже самка, которой требуется мужское плечо, ухо или какие-то другие части тела.