Вчера президент России Владимир Путин встретился с генеральными прокурорами Европы и объяснил им, в чем сила, а в чем правда. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Европейские прокуроры пришли в конференц-зал Президент-отеля, словно на всякий случай соблюдая необходимую в таких ситуациях конспирацию. Здесь не было ни одного человека в прокурорской форме, и было понятно, что прокуроры побороли, без сомнения, сильнейший соблазн сделать это, ибо именно прокурорская форма, тем более в Европе, где люди особенно пристально следят за такими вещами (в которые одеты), хороша как никакая другая. Знаки отличия и превосходства над остальными слугами закона (прежде всего адвокатами, конечно) здесь имеют особое и иногда (как думают сами прокуроры) решающее значение. И надо же — ни один не надел! Даже новый генеральный прокурор России Юрий Чайка удержался от этого соблазна. Договорились они, конечно.
Зато в форме были мировые религиозные лидеры, с которыми президент России Владимир Путин встречался здесь же два дня назад. Я был сильно удивлен, увидев их здесь вчера. Они все никак не разъедутся из Президент-отеля. Впрочем, этим людям по понятным причинам спешить некуда. Они имеют дело с вечностью. Только на третий день своей работы они запланировали пресс-конференцию, которая должна была состояться в то же время, что и заседание прокуроров.
И вот они сталкивались в холле Президент-отеля буквально лбами и застенчиво сторонились друг друга. Прокурорам при этом ничего не стоило узнать раввина, муфтия и аятоллу (по шляпе или чалме). Но и раввины безошибочно определяли в сторонящихся их людях прокуроров. И даже я, сидя за столиком с чашкой кофе, понимал, что за соседний столик присаживается не просто человек в хорошем костюме. Было ясно: рядом со мной прокурор присел. И я автоматически начинал глотать свой кофе быстрее. И глотки становились больше. И расплатиться стремился поскорее. Так и выяснялось, что настоящему прокурору его форма ни к чему. Настоящего прокурора видно издалека.
Юрий Чайка в холле дал, очевидно, свое первое интервью в новой должности. Он сосредоточился в основном на экстрадиции будоражащих его воображение россиян из Лондона. По его словам, британцы сами предложили создать двустороннюю комиссию, которая по-настоящему разберется в этом деле. Господин Чайка излучал оптимизм по этому поводу и заявлял о том, что это сам по себе прекрасный прецедент и что некоторым другим странам, у которых с Россией похожие проблемы, уже пора начинать брать пример с Великобритании.
Господин Чайка, похоже, отказывается задумываться, в какую ловушку его, как начинающего генпрокурора России, заманивает хитроумное британское правосудие. Он поймет это, когда по результатам работы комиссии будет подтверждено уже принятое этим правосудием решение, и тогда господину Чайке будет трудно дезавуировать свои вчерашние комплименты ему. Впрочем, для британского правосудия этот случай не станет прецедентным. Такие прецеденты в его истории уже были.
Юрий Чайка отказался отвечать на вопрос, кто войдет в эту многозначительную комиссию с российской стороны, сославшись на ту уважительную причину, что журналисты хотят слишком много знать. От души поблагодарил он за вопрос, есть ли ясность с назначением его новых заместителей — прежде чем отойти, не сказав по этому поводу ни слова. Между тем в документах конференции господин Звягинцев, например, уже назывался заместителем генпрокурора России.
Владимир Путин пришел в зал, когда выступал генпрокурор Финляндии Матти Куусимяки. Прокурор как раз жаловался на то, что у Финляндии и России большая общая граница и "это проблема, потому что мы сталкиваемся с преступностью, мелкой и крупной, и во все возрастающей степени".
Юрий Чайка, сидя справа от господина Путина, находился в постоянной боевой готовности. Он контролировал ситуацию по левую руку от себя, стараясь при этом все-таки не глядеть на президента. И в то же время он готов был среагировать, кажется, на любое движение его ресниц. Эта готовность ему пригодилась, когда Владимир Путин, не поворачиваясь к Юрию Чайке, о чем-то еле слышно спросил его. Несмотря на то что Юрий Чайка в этот момент сидел в наушниках, он все понял. Он сорвал наушники с головы и повернулся к президенту всем корпусом. Владимир Путин, кажется, даже испугался такой активности и инстинктивно отстранился, а потом вполголоса повторил свой вопрос. В общем, оказалось, что ему нужна была ручка, лежавшая рядом с Юрием Чайкой.
Нет, с этим генпрокурором не может случиться то, что однажды случилось с Владимиром Устиновым. До него всегда можно будет дозвониться.
Когда председательствующий, глава координационного бюро конференции генеральных прокуроров Европы Кароль Ранге, дал слово президенту России, Владимир Путин без промедления, не отвлекаясь ни на что постороннее начал говорить о том, как далеко Россия продвинулась по пути демократии.
— Так, в 2005 году была принята Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма,— рассказал президент.— Как вы знаете, она была инициирована Россией и уже вступила в силу. Нашим общим достижением стала выработка Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма. Впервые в международной практике она рассматривает как уголовные преступления подстрекательство к терактам, а также вербовку и подготовку террористов. Россия первым его ратифицировала, и у нас уже готов пакет изменений в российское законодательство!
Больше-то, он дал понять, ни у кого не готов.
Принципиально туманно президент высказался по теме, которая так разволновала Юрия Чайку в самом начале его творческого пути в новой должности.
— Нам, например, трудно объяснить,— заявил господин Путин,— отказы со стороны отдельных стран в экстрадиции подозреваемых в причастности к террору. Тем более предоставление им некоего политического статуса.
Президент не забыл подтвердить, что он за разработку глобальной евростратегии по борьбе с кибертерроризмом, прежде чем перешел к ситуации с правами человека в нашей стране. Ничего нового он, впрочем, сначала не сказал. Для него, как и раньше, "неприемлемо использование правозащитной тематики для политического давления и каких бы то ни было конъюнктурных целей... однако определяющее значение имеет единство подходов в оценке процессов, происходящих во всех европейских странах, включая, разумеется, и нашу страну".
— Нам, например, трудно понять, почему закрываются глаза на нарушения прав человека в некоторых странах. Почему там разгоняют антифашистские демонстрации и не замечают шествий бывших нацистов? — затем заявил он.— Борьба с проявлениями нацизма — это прямая обязанность каждого государства. Полагаю, прокуроры европейских стран могут обеспечить здесь соблюдение единых стандартов!
Понятно, что господин Путин имел в виду Латвию.
На этой высокой ноте он свое выступление закончил, хотя, по моим сведениям, от него ожидали (и он знал об этом), что на этой встрече он выскажется о проблеме смертной казни. В странах, входящих в Совет Европы, смертной казни, как известно, нет. Но в последнее время стало гораздо больше людей, которые считают, что в связи с волной терроризма смертная казнь, возможно, не лишена, так сказать, смысла.
В России действие смертной казни приостановлено, и ожидалось, что господин Путин подтвердит, что он по-прежнему за полную отмену смертной казни в России. Но он этого не сделал. Не исключено, что у него насчет этого теперь другое мнение, чем раньше, когда именно он был главным идеологом отмены этого вида наказания в Российской Федерации.
— Вы затронули наши профессиональные души,— призналась президенту России заместитель генсека Совета Европы Мод де Бур-Буквикио, симпатичная, тщательно следящая за собой (но, как показали события, не за своим поведением) дама.
— Сотрудничество между Советом Европы и Министерством юстиции России налажено прекрасно! — сказала она.— Мы имеем дело с хорошо знакомыми нам людьми, тем более что мы видим, как время идет, а ключевые лица в российской юстиции остаются те же, хотя и меняются местами.
Она предоставила слово председателю коллегии "Евроюста" Майклу Кеннеди, а сама занялась тем, что начала смотреть на Владимира Путина, причем, в отличие от Юрия Чайки, ничем не маскировала свое внимание. Поняв в какой-то момент, что российский президент увлекся конспектированием речи британца, госпожа де Бур-Буквикио негромко окликнула президента России, предложив ему воды, а когда господин Путин не отказался, попросила у соседа слева бутылку, открыла ее и с ослепительной улыбкой налила российскому президенту полный стакан. Ему не оставалось ничего другого, кроме как выпить его. Можно даже, мне кажется, считать, что легко отделался.
Господин Кеннеди тем временем прочитал блестящую лекцию о функциях прокурора в свободной стране. (Господин Чайка выслушал ее рассеянно — возможно, потому, что думал, что это к нему прямого отношения не имеет.)
— Это работа не для слабых сердцем,— говорил господин Кеннеди. Сейчас наш новый лозунг: нет свидетелей — нет юстиции (а у нас "нет трупа — нет дела".—А. К.). Прокуроры должны быть смелыми, но не слепыми. Они должны быть защитниками жертв, но не марионетками!
Чрезвычайно политкорректными оказались прокуроры Молдавии и Украины. Если послушать генпрокурора Молдавии Валерия Балабана, то получится, что между его прокуратурой и прокуратурой России нет никаких проблем. Между тем в молдавских застенках до сих пор томится соратник Анатолия Чубайса Валерий Пассат.
— Зря они так,— сокрушенно прокомментировал эту ситуацию, пока выступал молдавский генпрокурор, высокопоставленный источник Ъ в Кремле.— Ни за что мужика держат.
Господин Путин, комментируя эти выступления, сначала все-таки отблагодарил госпожу де Бур-Буквикио за ее доброту.
— Госпожа заместитель генерального секретаря Совета Европы, выступая, обратила внимание на то, что для меня это родное место, родной зал,— вспомнил он.— Да, я здесь часто бываю... не так часто, как мне бы хотелось (а то он отсюда бы, наверное, вообще не выходил.—А. К.), но действительно несколько дней назад в этом же зале имел удовольствие быть на международной встрече религиозных лидеров.
После этого Владимир Путин сообщил, что, "слушая своих коллег по профессии" (то есть он себя тоже считает прокурором.—А. К.), он отметил, что религиозные лидеры и прокуроры очень схожи между собой.
— И понятно почему! — воскликнул он.— Религиозные лидеры заняты тем, чтобы обеспечить исполнение религиозных, нравственных норм... и в обычном понимании этого слова, и изложенных, выражаясь нашим юридическим языком, в кодексах поведения... то есть в священных писаниях, таких как Библия, Талмуд, Коран... Но для истинно верующих людей эти религиозные нормы имеют большее значение, чем наши законы... Почему? В России с древних времен дан однозначный ответ: "Победа не за теми, за кем сила, а за теми, за кем правда".
Если Владимир Путин даже и не читал древних летописей, в которых это написано, то фильм "Брат-2" он точно посмотрел.