Фраза "русский авангард из частной коллекции" вызывает массу подозрений — а не подделка ли: в последние десятилетия рынок авангарда чуть не захлебнулся от фальшаков. Казалось бы, что может быть проще, чем подделать "Черный квадрат": белый холст, черная краска — вот тебе и икона супрематизма. Все это, впрочем, никоим образом не относится к коллекции Льва Нусберга, которую представят в галерее Гари Татинцяна. Около сорока рисунков изобретателя супрематизма Казимира Малевича и его самых преданных учеников, Ильи Чашника и Николая Суетина (на фото — его "Композиция", 1922 г.), а также скульптуры украинского авангардиста Василия Ермилова, представляющие собой развитие супрематических идей в трехмерном варианте, вне подозрений по двум причинам. Во-первых, у вещей хорошее происхождение: коллекционер был лично знаком с учениками и наследниками супрематистов, так что все это богатство — из первых рук. Во-вторых, Лев Нусберг собирал тетрадные "почеркушки" Малевича и компании неспроста: сам художник-экспериментатор, основавший в середине 1960-х легендарную группу "Движение", в этих набросках с кругами, квадратами и треугольниками он черпал вдохновение для собственных кинетических композиций.
Рисунки Николая Тархова в "Наших художниках"
После выставки 2003 года в Третьяковке и выхода в свет красивых альбомов Николай Тархов из "малоизвестных" превратился в "известного русского художника". Светлые полотна художника, написанные длинными извилистыми мазками, очень узнаваемы и числятся в основном по ведомству импрессионизма.
Отчаявшись получить художественное образование в России (его не приняли в МУЖВЗ), он выбрал другой путь — уехал в Париж в последний год девятнадцатого века. Был замечен — в 1906 году Тархова выставлял "сам" Амбруаз Воллар, но слишком живая парижская атмосфера не подходила художнику, бывшему по своему складу вдумчивым одиночкой. Из-за того что отношения с главным парижским маршаном закончились громким скандалом, Тархову так и не удалось стать по-настоящему известным во Франции.
Николай Тархов женился на француженке и уехал в Орсе, прожив там до конца своей жизни (1930), занимаясь творчеством и своей большой семьей. Неслучайно своеобразным "брэндом" художника стали многочисленные семейные и детские портреты, написанные в патриархальной атмосфере французского захолустья, с нежной любовью к моделям.
Выставка в галерее "Наши художники" интересна тем, что на ней представлены исключительно графические и исключительно монохромные работы живописца, славящегося своим импрессионистически-изысканным цветом. Пейзажи (на фото — "Деревья на холмах", сер. 1910-х гг.), семейные сценки, автопортреты — карандаш, уголь, сангина. В них Тархов не менее узнаваем, чем в своей праздничной живописи, а у посетителей галереи есть возможность заглянуть на творческую "кухню" художника, высоко ценимого своими знаменитыми современниками — коллегами по "Миру искусства", "Союзу русских художников" — и даже самим Казимиром Малевичем.