заключение
Вчера Верховный суд Северной Осетии приговорил к пожизненному заключению террориста Нурпашу Кулаеву, признав, что он заслуживает смертной казни. При этом судья Агузаров, несмотря на данное потерпевшим обещание, не стал выносить частного определения в адрес силовиков, работавших в Беслане. В то же время заместитель генпрокурора Николай Шепель фактически признал, что у следствия могли быть ошибки в оценке действий оперативного штаба, точного количества боевиков и использования тяжелого оружия. С подробностями из Беслана — спецкорреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
Террорист назвал приговор сказкой
Оглашение заключительной части приговора заняло меньше часа. Судья Тамерлан Агузаров сказал, что суд счел вину Нурпаши Кулаева установленной по всем пунктам обвинения: бандитизм, незаконное приобретение и ношение оружия и боеприпасов, покушение и захват заложников, терроризм, убийство двух и более лиц, совершенное с особой жестокостью, посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и покушение на убийство. По трем из этих статей суд приговорил Кулаева к пожизненному заключению, по остальным — к наказанию сроком от 7 до 20 лет. Показания Кулаева о том, что его участие в банде было принудительным, суд счел необоснованными. Ссылаясь на свидетельские показания отца Нурпаши Кулаева, судья установил, что подсудимый добровольно участвовал в захвате школы в Беслане и ему, как члену банды, были известны цели и план действий этой банды. "Утверждения Кулаева о том, что он не принимал участия в убийстве и избиении заложников, опровергаются показаниями потерпевших, в частности Дзарасовой и Кулагиной,— продолжал судья Агузаров,— утверждавших, что на все просьбы дать детям воду Кулаев отвечал отказом, стрелял в воздух и бил заложников прикладом автомата". "Кровоподтеки на обоих плечах" подсудимого указывают на то, что Кулаев произвел не единичные выстрелы, как он утверждал в суде, а вел длительную стрельбу, отметил судья. Кроме того, опровергаются показания Кулаева о том, что террористы не употребляли наркотики: судебно-медицинская экспертиза обнаружила в крови убитых террористов морфин и кодеин. Суд не принял во внимание и утверждения подсудимого о том, что на него во время следствия оказывалось давление.
— Заблокировав захваченных заложников, Кулаев и другие члены банды выдвинули требования о выводе подразделений федеральных сил с территории Чеченской республики и другие противоречащие Конституции РФ требования,— отметил господин Агузаров.
В результате действий Кулаева и его сообщников погибли 330 человек, в том числе 10 военнослужащих.
— Ввиду особой опасности, которую подсудимый представляет для общества, суд счел, что Кулаев заслуживает высшей меры наказания — смертной казни,— произнес судья Агузаров, и по залу пронесся громкий шепот.— Однако, учитывая мораторий на смертную казнь, действующий в Российской Федерации, суд назначает подсудимому наказание в виде пожизненного заключения в исправительной колонии особого режима.
Спросив осужденного, понятен ли ему приговор, судья сказал, что тот имеет право обжаловать его в течение десяти дней. "Это все сказки придуманные",— неожиданно заявил осужденный Кулаев, чем вызвал волну возмущения в зале. Адвокат осужденного Альберт Плиев сказал, что по требованию своего подзащитного обжалует приговор, поскольку "некоторые из статей обвинения не нашли подтверждения".
Когда Кулаева выводили из клетки, несколько женщин пытались прорваться к нему, но милиционеры и приставы смогли их удержать. Остальные потерпевшие, покидая зал суда, выглядели растерянными — казалось, они не знали, что делать дальше, ведь длительный процесс, который больше года помогал им жить, закончен. К тому же судья Агузаров так и не вынес частного определения в адрес силовиков, которого они так ждали: в этом определении они надеялись услышать мнение суда уже не о степени вины Нурпаши Кулаева, а о том, почему произошел теракт и кто в этом виноват. Впрочем, адвокат потерпевших Таймураз Чеджемов попросил своих подзащитных не комментировать этот аспект, так как судья Агузаров свою работу выполнил, а вынесение частного определения не является его обязанностью.
"Генпрокуратура провела расследование односторонне"
С окончания процесса прошло полчаса, но потерпевшие не расходились. В это время одна из них, Ольга Рамонова-Азиева, у которой в школе погибла сноха, набросилась на лидера комитета "Голос Беслана" Эллу Кесаеву, закричав, что та берет деньги за свою работу. Элла Кесаева на провокацию не поддалась и, несмотря на то что у нее уже была расцарапана щека, в драку не вступила, а только попыталась уклониться от впавшей в истерику женщины. Все телегруппы, которые были у здания суда, собрались вокруг этой потасовки. "Не снимайте, что вы делаете, это же эмоции!" — просили их другие потерпевшие, но это было бесполезно. Некрасивая и дискредитирующая потерпевших картина была снята всеми телекамерами и в этот же день должна была выйти в эфир. "Что вы наделали, они же покажут это всему миру",— сказала одна из женщин. Виновница инцидента неожиданно куда-то исчезла — кстати, за восемь дней оглашения приговора в суде ее видели впервые. Сама Элла Кесаева сказала, что напавшая на нее женщина когда-то входила в "Голос Беслана", а потом со скандалом ушла из организации. "Нам все время мешают работать и добиваться наказания виновников,— сказала Кесаева.— Но мы все равно этого добьемся и пойдем в Страсбургский суд".
К чести остальных потерпевших, которые через час после оглашения приговора собрались на пресс-конференцию, инцидент они не обсуждали и выступили вместе — и "Матери Беслана", и "Голос Беслана". Причем, несмотря на то что первые выступали за высшую меру наказания для Кулаева и отмену моратория на смертную казнь, а вторые — за пожизненное заключение, разногласий не было, говорили все относительно спокойно.
— Генпрокуратура провела расследование поверхностно и односторонне, она свела его только к доказыванию вины Кулаева,— зачитал заявление потерпевших их представитель Таймураз Чеджемов.— А все другие обстоятельства, способствовавшие беспрепятственному проникновению террористов на территорию республики, захвату заложников и их массовой гибели, остались в тени. Предпринимались попытки увести от ответственности некоторых лиц, вина которых была очевидной.
По мнению потерпевших, прокуратура проигнорировала их требования о необходимости расследовать обстоятельства незащищенности административных границ, а также отказ оперативного штаба от ведения переговоров, факт сокрытия точного числа заложников и отсутствия требований террористов, неготовность к штурму и спасательной операции, бесконтрольное применение танков, огнеметов, гранатометов и другого оружия.
— Надо отдать должное суду,— продолжил адвокат Чеджемов.— Он обеспечил возможность реализации наших прав, что способствовало более глубокому выяснению всех обстоятельств теракта, причин, приведших к нему и смерти сотен людей.
Потерпевшие считают, что в ходе судебных слушаний были получены доказательства виновности экс-президента Северной Осетии Александра Дзасохова, руководителя УФСБ Валерия Андреева и министра внутренних дел Казбека Дзантиева, не сумевших обеспечить безопасность жителей республики; а также членов оперативного штаба, который стал "воплощением хаоса и полной неспособности его руководителей предпринять какие-либо действия для освобождения заложников".
— Практически ничего, ни единой попытки для освобождения заложников сделано не было,— отметил адвокат.— Как результат всего этого имел место стихийный штурм школы, стихийная и бесконтрольная стрельба по переполненной людьми школе из танков, огнеметов, гранатометов, полная неготовность пожарных служб, вследствие чего многие заложники сгорели заживо.
Матери заявили, что направили ходатайство заместителю генпрокурора Николаю Шепелю о привлечении чиновников и силовиков к уголовной ответственности. Господина Шепеля потерпевшие очень ждали на этой пресс-конференции, однако он так и не пришел. "Ему нечего ответить на наши вопросы",— прокомментировала его отсутствие Элла Кесаева.
Потерпевшие также рассказали, что их адвоката Чеджемова преследует прокуратура: она возобновила ранее дважды прекращавшееся уголовное дело, по которому господин Чеджемов якобы злоупотребил средствами, выделенными ему на лечение правительством республики в то время, когда он еще был судьей. "Мы требуем, чтобы нашего представителя прекратили преследовать, потому что таким образом оказывают давление на него и на нас",— сказала Рита Сидакова.
Потом стала говорить Эльвира Туаева — женщина, которая была в школе в числе заложников и которая потеряла двух дочерей: "Мы живем в стране, где есть преступление и нет наказания. Мы и наши дети пережили такой ужас благодаря оперативному штабу и нашему правительству. За что у наших детей отняли детство, за что у них отняли жизнь? За что они мучились и просили 'Мама, дай глоточек воды', 'Мама, мы умрем?' (на этих словах женщины в зале заплакали.—Ъ). Да, я за смертную казнь Кулаеву! Я не хочу, чтобы он получал весточки с воли и видел фотографии своих детей! Но я виню не только Кулаева. Нет прощения этой власти, которая допустила Беслан. Нет прощения пожарным, из-за которых дети сгорели дотла". А одна из потерпевших сказала: "Наша законопослушность стала причиной того, что с нами случилось. Мы хотели ползти в эту школу на коленях, наши мужчины хотели туда идти наперекор всем запретам, но мы надеялись на власть, которая обещала нам спасти наших детей. И мы не пошли против законов. И поэтому пострадали".
Полпред узнал, заместитель генпрокурора выполнил
Власти понимали, что приговор, а особенно отсутствие в нем определения судьи о негативной роли силовых структур в событиях в Беслане, может взорвать обстановку. Не случайно за два дня до вынесения приговора в республике побывал полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак, давно ставший "скорой помощью" Кремля на Северном Кавказе. Встретившись с потерпевшими от теракта и выслушав их жалобы на ход следствия по основному делу о теракте, замгенпрокурора Шепеля, курирующего расследование, и замгенпрокурора Владимира Колесникова, проверяющего работу следствия, он пообещал, что многое вскоре изменится. И отношение прокуроров к потерпевшим, и, возможно, сам ход следствия по делу. Перемены, обещал полпред, произойдут через неделю.
Позиция следствия изменилась уже вчера. "Мы готовы говорить с потерпевшими и обсуждать все их вопросы,— заявил замгенпрокурора Николай Шепель.— В том числе и вопросы применения танков и другого оружия в школе".
Отвечая на вопрос журналистов о количестве боевиков, совершивших захват школы в Беслане, замгенпрокурора Шепель сказал, что "мы никогда не утверждали, что террористов было 32". "И мы обращаемся к прессе: если у вас есть публикации, содержащие информацию по этим вопросам, мы готовы приобщить их к доказательствам",— сказал Николай Шепель.
Рассказав, как велось расследование в Беслане, в ходе которого удалось предотвратить десятки других терактов, Николай Шепель сказал, что в "настоящее время" в действиях членов оперативного штаба в Беслане "мы не находим состава преступления". Прозвучало это так, как будто к окончанию расследования основного дела о теракте оценка действий штаба еще может измениться.
Учитывая, что на протяжении последних 20 месяцев, прошедших со дня трагедии в Беслане, следствие постоянно говорило, что в школе было 32 террориста (см. вынос), что огнеметчики и танки по школе в дневное время не стреляли, а оперативный штаб работал как мог, заявление господина Шепеля подвергало сомнению всю ранее выстроенную линию Генпрокуратуры. Однако, скорее всего, это не более чем временная уступка со стороны Генпрокуратуры, предложенная ей полпредом.
Видимо, та же встреча с полпредом стала причиной и ряда других заявлений, сделанных в этот день. Например, исламские духовные лидеры Северной Осетии сказали, что если бы Нурпашу Кулаева судили по шариату, он не прожил бы и пяти минут, а премьер Чечни Рамзан Кадыров заявил, что потерпевшие от теракта в Беслане имеют право требовать полноценного и объективного расследования: "Матери Беслана обязательно должны узнать, как такая трагедия могла произойти". Заявление последнего было вызвано возмущением потерпевших, рассказавших полпреду Козаку, что прилетающие в аэропорт Беслана чеченцы и ингуши, приветствуя друг друга, кричат "Аллах акбар", как террористы в школе.
Таким образом власти надеялись снять напряженность в Беслане в день приговора. Возможно, они надеялись удержать потерпевших от резких заявлений, которые могли прозвучать на пресс-конференции в присутствии представителей западных СМИ. Однако повлиять на пострадавших не смогли. В данном случае даже одна уступка со стороны властей свидетельствуют о том, что пострадавшие правы.