Медосмотр высоких достижений

14 февраля президент России Владимир Путин принял участие во втором Форуме будущих технологий, которым, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, очень заинтересовался. Конечно, речь шла о медицине и еще раз о медицине. Борьба с инфекциями, в том числе из космоса, с тремором, сражение за серотонин... Да, тут было за что биться.

Меня немного насторожило, что первым из того, что я увидел на Форуме будущих технологий, оказался человеческий череп. На выставке на первом этаже Центра международной торговли, рядом с буфетом, ученые показывали свои лучшие достижения и будущие, собственно говоря, технологии. Это был уголок цифровых технологий, так и было там написано.

Вот я и удивился, тем более что через несколько минут на пленарном заседании на втором этаже Владимир Путин говорил, что его поразили экспонаты первого этажа (правда, он, скорее всего, имел в виду экспонаты «чистой» зоны выставки, но общий уровень прорывных достижений, можно было не сомневаться, и в «чистой», и в «серой» зоне должен был быть одинаково высоким): «Ну это какая-то фантастика! Это мы могли раньше прочитать только в каких-то фантастических произведениях!»

Что же это за череп был тогда? На 3D-продукцию не похож, хотя бы потому что черепу не хватало нескольких зубов. Вернее, почти всех, если начистоту.

Оказалось, черепу надели бионическое ухо, поскольку оно рассчитано на костную проводимость. А костная проводимость — это череп и есть. Да, тут все было по-настоящему. А достижением было ухо, а не череп.

Череп с розоватым ухом выглядел на самом деле еще более зловеще. Как будто человеку выбили зубы, потом с него содрали кожу, и только ухо розовело или даже сияло на общем мрачноватом, признаться, фоне.

— А почему зубов-то так откровенно не хватает? — решился я спросить у сотрудницы Пермского научно-образовательного центра, которая курировала образец.— Страшно же.

— Такой приобрели,— пожала она плечами.

— А,— начал понимать я,— не то что при транспортировке из Перми выпали.

— Нет,— развеяла она мои сомнения.— Выпали у него при жизни.

Нет, даже восхитительное бионическое ухо, привинченное к черепу двумя блестящими болтами, не могло примирить меня с этой беззубой пастью на выставке.

— А как же ваше ухо работает? — поинтересовался я напоследок.

— На аккумуляторе,— охотно пояснила сотрудница.— Есть такие, которые шесть часов работают, а есть — даже восемь.

— А потом ухо совсем перестает работать?

— Подзаряжать надо,— кивнула она.— Как телефон. И будет постоянно работать.

Уходя, я не мог оглянуться. Ухо розовело на блестящем черепе. Так оно теперь со мной и будет, хочу я этого или нет.

На самом деле форум оказался вполне грандиозным. Два дня шли панельные сессии, заседания, дискуссии. Обсуждали то, о чем потом начали рассказывать президенту на сцене семь спикеров. Речь шла прежде всего о разработках в сфере медицины.

Сам господин Путин рассказал прежде всего о разработках в сфере заработной платы для сотрудников первичного звена здравоохранения:

— В городах, где живет от 50 тыс. до 100 тыс. человек, врачи дополнительно, помимо базовой заработной платы, будут получать 29 тыс. руб., средний медперсонал — 13 тыс. руб. В населенных пунктах, где живет менее 50 тыс. человек, такие специальные выплаты будут существенно выше. А именно 50 тыс. руб. ежемесячно в дополнение к заработной плате будут получать врачи, 30 тыс. руб.— медицинские работники среднего звена.

Все это очень кстати, и деньги для людей немаленькие. Владимир Путин пообещал, что все эти люди будут получать их с 1 марта. Это поможет им решить все для себя уже в марте.

— И еще одно решение, которое касается всех медицинских работников,— добавил президент.— С 1 апреля регионы должны повысить до 50% окладную часть их заработной платы, сохранив при этом дополнительные выплаты.

Это сообщение тоже, конечно, произвело впечатление в зале. Все тут были, конечно, заранее благодарны.

— И что бы мы ни говорили про искусственный интеллект... про роботов... это важно, они, безусловно, верные, надежные помощники человека... но никогда они не заменят чуткость и участие медицинских работников в судьбе человека.

Идея-то, впрочем, именно в том, чтобы и в этом заменили. По крайней мере хамить не будут.

Модератор пленарного заседания Григорий Трубников, директор Объединенного института ядерных исследований в Дубне, пояснил, что «наиболее интересующие и волнующие вопросы наших людей — это современные зрительные и слуховые протезы, это современные методы борьбы с онкологическими заболеваниями, 3D-печать тканей и суставов».

Про слуховые аппараты я теперь мог бы и сам рассказать много захватывающего, а про все остальное интересно было послушать.

Начали с Василия Акимкина, главы Центра эпидемиологии Роспотребнадзора, видимо, отвечающего на этой сессии за инфекции.

И вот ему были заданы тяжелые вопросы. Один тяжелее другого.

— Смотрите, что у нас на практике до сих пор происходит,— взял слово президент.— Наши тест-системы применяются, у человека есть температура, и он явно подхватил какую-то инфекцию, а тест-система ни шиша не показывает! Зачем такие тест-системы? Я понимаю, что наиболее противные, опасные инфекции, такие как ковид, грипп,— еще что-то показывают, ну [в отношении] пяти, шести, восьми. А их сколько, таких инфекций?

— Более ста...— сокрушенно произнес господин Акимкин.

— Более ста...— эхом отозвался господин Путин.— А ничего другого не показывают! А как лечить? Как в Советской армии? Сейчас так нет, а в советской — знаете как? Приходят два военнослужащих: у одного болит голова, у другого — желудок. Таблетку пополам, одному — одну половину, другому — вторую: «Идите, пейте таблетки — будете здоровы через неделю». Или эта инфлюэнца проходит или через семь дней, или через неделю — сама. Как быть, чего делать?..

Мне как отцу почти двухлетнего ребенка, у которого врачи уже почти три недели не могут определить, что за инфекция, с которой он носится (а он, несмотря ни на что, носится без конца), тема была крайне близка.

Господин Акимкин долго отвечал.

— Ответ обтекаемый очень,— констатировал президент.— Надо совершенствовать эти тест-системы! Если этих инфекций, сколько вы сказали? Сто?!

— Более ста...— честно вздохнул ученый.

— Более ста! Ну, так надо же как-то все-таки поработать в этом направлении, чтобы помочь лечащему доктору, особенно в первичном звене здравоохранения на отдаленной территории или где-то в деревне. Пришел — чтобы была тест-система, посмотрели — ага, это вот то-то, сразу! Не как в Советской армии — таблетку пополам, а конкретно что-то для конкретного человека! Правда? Есть над чем работать!

Да, это был не лучший день Василия Акимкина.

А что, разве у моего сына сейчас лучшие дни?

Александр Макаров, директор Института молекулярной биологии им. В. А. Энгельгардта, говорил о других вирусах. Хотя, может, и о тех же, если разобраться.

— А вирусы откуда взялись? — спрашивал его господин Путин.— Из космоса прилетели?

— Да, из космоса,— неожиданно подтвердил академик.— В космосе колоссальная проблема с МКС! Потому что там полно микроорганизмов! Потому что там, где человек, там и микроорганизмы! Они уничтожают конструктивные элементы станции, вызывают аллергию у космонавтов... В общем, громадная проблема! И мы сейчас изучаем эти микроорганизмы, которые нам доставили с МКС (они долетели, выходит, прямо на космонавтах.— А. К.).

Вдруг открылась новая бездна. Никто ведь об этом не говорит! Каждый такой микроорганизм — это и есть полноценный «Чужой». Вот он! И каждый способен на большее. Ну нет, на это мы не договаривались.

— Они (микроорганизмы.— А. К.) на станции становятся еще более антибиотикорезистентными! — неумолимо продолжал Александр Макаров.

— Хотя там присутствует радиационный фон в сто раз больше, чем на Земле! А они только становятся еще сильнее.

Радиация их только стимулирует, конечно. В космосе зарождаются вирусы-мутанты, которые летят на Землю. А я сам встречал космонавтов-артистов, например. Мы обнимали их на Земле, пожимали им руки. Только сейчас я начинал понимать, какой опасности на самом деле подвергался. А сами они?!

— Сейчас выясняем, как с этим можно бороться! — продолжал академик.

Только сейчас?!

Академик выдал, конечно, если не гостайну, то уж точно госсекрет, и спасибо ему за это. Все, больше никого оттуда не встречаем. Сами встречайте.

Директор Центра мозга и нейротехнологий ФМБА Всеволод Белоусов рассказал о заболеваниях, которые еще недавно казались неизлечимыми.

— Первый — инсульт, когда в результате закупорки сосудов погибает область мозга, ответственная за какую-либо функцию. Допустим,— предположил Всеволод Белоусов,— отказала рука... Но рука здорова, болен мозг! И нейротехнологии позволяют переобучить соседние с областью повреждения зоны мозга, и они возьмут на себя утраченную функцию, и пациент вернется к нормальной жизни!

Президент не очень понял:

— Как же можно научить пораженную часть мозга?

Но академик говорил как раз о том, что «можно обучить соседние зоны мозга».

Да, тут нельзя было расслабляться ни на секунду.

— А, то есть можно научить нейроны рядышком где-то бегать,— кивнул, переводя это на свой язык, президент.

Академику не осталось ничего, кроме как подтвердить.

— Та же рука,— продолжал господин Белоусов,— она находится в состоянии дрожания, тремора у пациента с болезнью Паркинсона. Он не может самостоятельно пить, есть, писать текст...

Технологии, как стало понятно, уже могут помочь. «Выключается зона мозга, ответственная за генерацию тремора»,— господин Белоусов намекал на то, что болезнь Паркинсона излечима — в том смысле, что катастрофических последствий можно избежать.

Ключевым в списке потребностей оказалось, конечно, слово «пить».

— Вы сказали, что при дрожащих руках человек не может пить,— кивнул господин Путин.— Русский человек может. Это очень хорошо показал в свое время в Ленинградском БДТ народный артист Лебедев (народный артист СССР Евгений Лебедев.— А. К.). Он так... через полотенце... подтягивал вторую руку.

Владимир Путин постарался изобразить, как именно. Но вряд ли в зале был человек, который, если хоть раз в жизни это видел (а хоть раз-то должны были все), не смог бы забыть уже никогда.

— Невероятно! Просто не верится! — через пару минут говорил господин Путин, комментируя рассказ про амбиции в деле создания бионической руки.

Ухо-то уже есть, кстати. Я понял: все усилия медицины будущего сейчас направлены на то, чтобы не было такой проблемы — достать левой рукой правое ухо. Просто заставить ее перестать существовать.

— Будет сделано! — грамотно пообещал господин Белоусов.

— Но вот что: нельзя ни в коем случае снижать социальную поддержку людям, получающим такой протез, со ссылкой на то, что это теперь как настоящая рука... Нет-нет!.. Вы смеетесь, а это не шутки! В соответствующих постулатах Минздрава прописано, что именно так и надо делать!

Некоторое время назад на одном из совещаний с участием господина Путина именно об этом, в самом деле, шла речь.

— Я надеюсь, там изъяли все это уже? — спросил президент у вице-премьера Татьяны Голиковой, которая сидела в первом ряду.

Она яростно кивнула.

— Изъяли? Ну давайте поаплодируем.

Зал поаплодировал Татьяне Голиковой, которая с невероятным вниманием следила за каждым выступающим. Настолько, что, когда они отвечали на вопросы президента, она шевелила за ними губами. Она была вся там, на сцене, среди восьми мужчин. Той женщиной, которой там недоставало по крайней мере гендерно.

Потом говорили про интеллектуальное, как было сказано, здоровье мозга. Тема тоже является актуальной.

Рауль Гайнетдинов, директор Института трансляционной биомедицины Санкт-Петербургского государственного университета, по просьбе модератора рассказал о своих достижениях. Главное пока достижение Рауля Гайнетдинова состояло в том, как он обратился к президенту:

— Дорогой Владимир Владимирович! — произнес он.

Это удалось не всем участникам дискуссии.

Но, конечно, не только это. Он рассказал, что средняя продолжительность жизни в России выросла «с 65 до более 73 лет» (позже последняя цифра была опровергнута чиновниками из правительства — до 70,3 года). Кроме плюсов есть минус:

— Это привело к накопительному эффекту всех факторов, влияющих на здоровье.

Оказалось, все дело в гормонах дофамина и серотонина.

— Дофамин — это гормон удовольствия, эмоционального состояния, внимания... Серотонин — это, некоторые называют, гормон счастья, но мне нравится другое определение: это гормон эмоционального равновесия,— рассказывал Рауль Гайнетдинов.— Как сказал когда-то наш великий поэт поэтов, «на свете счастья нет, но есть покой и воля»...

Он и сам словно баюкал присутствующих своими словами, качал их: туда-сюда... Мне тоже хотелось покоя... Воля была полностью подавлена. Со мной это оказалось легко.

— Необязательно напрямую воздействовать на дофаминовые и серотониновые рецепторы, можно их обойти сбоку (опять.— А. К.)...— рассказывал господин Гайнетдинов.— И получается, мы приходим к совершенно новой фармакологии... Мы открыли лабораторию мирового уровня... У нас есть наработки, близкие к клиническим испытаниям.

Но выяснилось, что авторов изобретения, как всегда, обходят. На этот раз до обидного цинично:

— Мы были первыми. Но подхватили первыми они! — сообщил господин Гайнетдинов.— Мы же публикуемся, мы же ученые... Доступная информация... Сначала нам не верили... Лет через десять поверили... И в принципе они уже на третьей стадии клинических испытаний...

То есть наши ученые не защищали, похоже, просто свою уверенную поступь патентами.

Ученые не рассказывал, кто именно их обогнал, но было и так ясно: коллективный Запад.

Однако Рауля Гайнетдинова больше волнуют, он признался, китайцы. И вызвал большое оживление в зале:

— Они рванули тоже, и они ребята быстрые...— расстроенно говорил он.

Почему он сам не очень торопился, наш ученый не рассказал. Хочется верить, что причины были веские.

Один из участников дискуссии, Илья Еремин, замглавы Российского научного центра хирургии имени академика Б. В. Петровского, рассказал, как он предложил опробовать новые технологии на себе своему отцу:

— Из клеток пациента,— говорил Илья Еремин,— получаем новый клеточный продукт, который вводим тому же пациенту. И такой продукт вводим в хрящевую ткань. И такой пациент снова начинает ходить без боли... С 1 апреля этого года у нас появилось право применять этот клеточный продукт. Мой отец не мог пройти без боли ста метров и ездить за рулем, хотя был профессиональным водителем... Боль полностью прошла!

— Смотрите, раньше ученые испытывали новые препараты на себе и своих детях... А теперь на своих родителях! — прокомментировал Владимир Путин.

Зал неудержимо расхохотался.

Справедливости ради, у детей не стерта хрящевая ткань в коленях. Она там только-только появляется.

Андрей Колесников