Во французском Арле проходит традиционный ежегодный фестиваль фотографии «Встречи в Арле». Посетив его, Эсфирь Штейнбок обнаружила вовсе не то, что ожидала сегодня увидеть на выставках столь чуткого к современности искусства.
Фото: NICOLAS TUCAT / AFP
Фото: NICOLAS TUCAT / AFP
Одна из самых важных, хотя и не самых посещаемых выставок фестиваля — «Портреты» в арлезианском Музее Реаттю. Фотографии из коллекции Флоранс и Дэмиена Бачело, в которой есть немало очень знаменитых образов, «вторглись» в экспозицию классического музея, выросшего из когда-то оставленного городу собрания работ местного уроженца Жака Реаттю. Прием интервенции современного искусства в академическую галерею далеко не нов, но здесь он имеет самостоятельное значение — дело в том, что в середине прошлого века именно в Музее Реаттю был создан отдел изучения фотографии. Это был фактически первый случай, когда фотоискусство стало предметом внимания такого рода культурной институции. Собрание фотографии Музея Реаттю и породило идею превращения Арля в международный центр фотоискусства — и сейчас уже трудно себе представить фотографию без ежегодных «Встреч в Арле», вписанных в многочисленные интерьеры городка, от «двора Ван Гога» и средневековых часовен до залов недавно открытого и поражающего даже искушенные воображения центра современного искусства LUMA.
В этом году лейтмотивом фестиваля стала тема родственного фотографии кинематографа. Вим Вендерс придумал выставку «Мои полароидные друзья», посвященную его фильму почти полувековой давности «Американский друг», в котором герой делал мгновенные снимки полароидом, по мнению режиссера — первой ласточкой нынешней тотальной дигитализации изображений. Еще одна экспозиция посвящена Аньес Варда, успешно сочетавшей режиссуру с занятиями фотографией, документальный реализм ее кинематографа очевидно рифмуется с ее стилем фиксации действительности — и на выставке ее работ образ обнадеживших человечество 1960-х и 1970-х годов явлен в своей обаятельной, ностальгической цельности. Другая выставка рассказывает о тоже ушедшем из кино и жизни с приходом компьютеров скрапбукинге — рукодельных дневниках, посвященных созданию той или иной кинокартины. Эти документы словно представляют собой параллельный картинам, но самостоятельный монтаж, иногда рифмующийся с основным произведением, а иногда и заочно спорящий с ним. Неформальная жизнь по ту сторону камеры всегда интересна, а если речь идет о картинах Дерека Джармена, Стэнли Кубрика или Джима Джармуша, то столпотворение на выставке легко объяснимо.
На нынешних «Встречах в Арле» почти полностью отсутствуют репортажные, документальные съемки. Фестиваль сознательно оставляет фиксацию драматической реальности с ее войнами и разрушениями, насилием и голодом фотожурналистам. И хотя все это так или иначе присутствует в Арле, но идет вторым или даже третьим планом. Из занятного — проект бразильянки Розанжелы Реньо «Хорошее яблоко, плохое яблоко»: сотни небольших фотографий памятников Ленину, найденных автором в интернете. Обрамленные, со сделанными прямо на фотографиях фломастером комментариями, относящимися к истории, местоположению или состоянию памятника, они сложены в пеструю историю создания и заката ленинского культа. Черные и красные яблочки, которыми помечены фото, отсылают к истории коммунистического движения в Бразилии — во время военной диктатуры коммунистов называли «гнилыми яблоками». Так что ни к Нью-Йорку, ни к айфонам эти Ильичи отношения не имеют.
Что имеет отношение к Нью-Йорку, так это выставка Casa Susanna. В этом городе в 2004 году на блошином рынке арт-дилеры нашли коллекцию из нескольких сотен фотографий 1950–1960-х годов, на которых были запечатлены мужчины в женской одежде. За этой находкой открылась захватывающая история про сообщество «кросс-дрессеров» в Америке. Это были мужчины среднего класса — служащие, пилоты, инженеры с женами и детьми, которые, как правило, даже не знали, что отцы семейств любят переодеваться в женщин. Тогда и речи не было о сегодняшней свободе нравов, поэтому «вторая жизнь» была тайной, сокровенной, скрытой от чужих глаз. Эти мужчины, настоящих имен которых мы чаще всего не знаем и которых, скорее всего, уже нет на свете, мало походили на сегодняшних героев карнавальных «прайдов». Они примеряли на себя образы примерных американских домохозяек, называли себя Дорис, Сюзанна, Феона, Вирджиния, собирались на совместные тайные праздники, переодевались, много фотографировались и даже издавали подпольный журнал «Трансвестия», номера которого сохранились. Сейчас слово «трансвестит» считается пежоративным — и кураторы специально напоминают об этом. Еще они считают, что то сообщество можно считать первым комьюнити «трансов», хоть и не боровшимся за свои права, но проложившим путь к сегодняшнему признанию многообразия идентичностей. Впрочем, когда смотришь на фотографии, не думаешь о принципах толерантности и терпимости. Думаешь об изнанках бытия, о хрупкости человеческого счастья, о праве на тайну, о том, как много секретов люди вынуждены хранить. И о том, что все это рано или поздно исчезает без следа.
Венчает топ-лист выставок экспозиция знаменитого американца Грегори Крюдсона. Его скрупулезно выстроенные, гиперреалистические сцены из американской жизни можно рассматривать не только как картины, но и как спектакли. В этих статичных композициях, представляющих людей во вроде бы обыденных, но тщательно детализированных интерьерах, чувствуется какая-то тайна: непонятно, к чему же на самом деле стремится изображенная Крюдсоном жизнь — к вечной гармонии или к мгновенной катастрофе.