Россия начала перенимать опыт Китая в управлении экономикой, заявил глава Минэкономразвития Максим Решетников. По его словам, китайский стиль подразумевает планирование на более длительную перспективу, например, до 2045 года. Министр, правда, оговорился, что в условиях нынешней турбулентности возможны отклонения от цели, но разворот на Восток — устойчивый тренд, который можно рассматривать долгосрочно.
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Кроме того, Решетников впечатлен мониторингом спроса, который использует Пекин. Как только граждане начинают меньше тратить, это компенсирует государство. Такую практику тоже следовало бы перенять, заключил министр. Что еще Москва может позаимствовать? И нужно ли это? “Ъ FM” спросил об этом пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова:
«Учитывать опыт любых стран необходимо. И опыт экономического менеджмента, макроменеджмента и микроменеджмента, естественно, нужно изучать во всех странах. Опыт долгосрочного планирования был и у Советского Союза. Но, безусловно, его нужно адаптировать к текущему моменту и к особенностям нашего государства. Здесь не может быть и речи о слепом копировании.
Опыт страны (Китая.— “Ъ FM”), которая на протяжении не одного десятилетия демонстрирует самые быстрые темпы роста в мире, которая является по многим показателям лидирующим государством в мире в области экономики, заслуживает самого глубокого и пристального изучения».
Газета «Ведомости» рассказала о том, как китайский стиль применяют финансовые власти России. Собеседники издания убеждены, что сейчас правительство и Центробанк действуют в координации, исходя из единой цели, хотя по закону регулятор независим от других ветвей власти. Главе ЦБ Эльвире Набиуллиной, как утверждается, поначалу не нравилось, когда правительство обсуждает политику Центробанка, однако сейчас консенсус якобы достигнут.
Например, Минфин принимает решение о тарифах на электроэнергию с учетом цели регулятора по инфляции. И взамен направляет своих представителей в совет директоров ЦБ, пусть и без права голоса в принятии решений. Похожая практика действительно распространена в Китае, рассказал китаист Леонид Ковачич. Совместно с правительством местные регуляторы создают новые правила игры, причем не всегда в интересах бизнеса, отмечает он:
«Последние два года идет кампания по регулированию технологических организаций. С одной стороны, с этим сектором нужно было что-то делать, поскольку много лет он развивался бурно, в том числе из-за отсутствия какого-то регулирования. С другой стороны, когда какое-то решение определяется не рынком, а спускается в директивном порядке сверху вниз, это тоже создает серьезные проблемы для дальнейшего развития отрасли.
Так, например, случилось с рынком P2P-кредитования, который когда-то был чуть ли не самым быстрорастущим в мире, а потом просто взял и сдулся в одночасье и просто исчез. Китайские технологические компании, например, Alibaba и DiDi, столкнулись с достаточно жестким административным регулированием, и все думают о том, как им вернуть финансовые результаты хотя бы отчасти в прежнее состояние.
Но мы не можем сказать, что китайская экономика — абсолютно свободный рынок. Бизнес там вынужден действовать согласно общей линии партии.
Когда эти интересы не совпадают, предприниматели попадают под определенные санкции. Так было с компанией Ant Group, "дочкой" Alibaba, а также с DiDi. Последняя в Нью-Йорке пыталась выйти на IPO в то время, когда власти Китая разрабатывали законодательство о запрете трансграничной передачи данных пользователей. Тут же против нее началось расследование — компания была вынуждена провести делистинг».
Собеседники “Ъ FM” отмечают схожесть российского и китайского управления не только в вопросах регулирования. Однако в экономике двух стран есть и элементы разных подходов, в том числе идеологически противоречащих друг другу, говорит востоковед Карине Геворгян: «Китайская модель имеет очень интересную мозаично-комбинированную форму, которая оказалась успешной. Условно говоря, это чистая прагматика.
Все, что работает, идет в дело. Китай с самого начала, например, не отказывался от госкапитализма, даже в эпоху Мао там были сверхбогатые люди. Поэтому, как я понимаю, это на самом деле декларация, но в определенной степени это может быть и некий месседж нашей внутренней управленческой элите, который связан с тем, что мы когда-то проложили тот путь, по которому Китай столь успешно движется».
Как отмечают «Ведомости», важный инструмент в китайской экономической политике — управление курсом юаня. Его используют в первую очередь для того, чтобы поддержать конкурентоспособность китайских товаров на международном рынке. Кроме того, Пекин делает большую ставку на развитие ВВП, в том числе стабильно принимая бюджет с дефицитом. Кредиторами же выступают государственные банки, напрямую управляемые местным регулятором.
Новости в вашем ритме — Telegram-канал "Ъ FM".