Профессиональное сообщество психиатров впервые разработало клинические рекомендации по оказанию помощи при посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР). В них «четко определены» механизмы работы с ветеранами боевых действий, описаны образовательные программы для врачей по особенностям ведения этой категории пациентов. Говорится также о необходимости профилактики, например скринингах по выявлению стрессовых расстройств либо среди широкой популяции населения, либо среди целевых групп, таких как участники СВО или члены их семей. Документ одобрен научно-практическим советом Минздрава в конце февраля, в ведомстве тем временем создана рабочая группа по организации оказания медпомощи при ПТСР.
В Минздраве готовы оказать помощь всем, кто столкнется с посттравматическим стрессовым расстройством, и в первую очередь участникам боевых действий
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
В Минздраве готовы оказать помощь всем, кто столкнется с посттравматическим стрессовым расстройством, и в первую очередь участникам боевых действий
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Рабочую группу Минздрава по организации оказания медпомощи при посттравматическом стрессовом расстройстве возглавил руководитель ведомства Михаил Мурашко. Как пояснил его заместитель Олег Салагай, задачей группы будет координация усилий органов власти и специализированных учреждений, оказывающих психологическую помощь гражданам.
Тем временем профессиональное сообщество разработало клинические рекомендации по оказанию помощи при ПТСР: документ одобрен научно-практическим советом Минздрава 27 февраля.
До сих пор таких рекомендаций не существовало. Как рассказал “Ъ” директор НМИЦ психиатрии и неврологии им. В. М. Бехтерева Минздрава РФ Николай Незнанов, врачи в работе с такими пациентами опирались на другие нормативные документы — клинические рекомендации по тревожным, паническим расстройствам, стандарты оказания помощи пациентам группы невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств. Отвечая на вопрос, почему клинические рекомендации по оказанию помощи при ПТСР появились именно сейчас, господин Незнанов указывает, что кроме участников военных действий в группе риска развития этого заболевания могут быть свидетели таких событий, в том числе жители зоны, где ведутся боевые действия, или соседних территорий, беженцы, врачи, волонтеры. «Влияние оказывают и информационное пространство, обмен негативными сообщениями,— говорит Николай Незнанов.— Сопричастие, сопереживание несут негативную эмоциональную нагрузку. А переживание возможной угрозы жизни является значимым психотравмирующим фактором, когда человек находится в условиях неопределенности».
По данным НМИЦ психиатрии и неврологии им. В. М. Бехтерева, распространенность ПТСР составляет от 2,6% от общего числа обследуемого населения до 73–92% в группах риска.
Психическая травма приводит к развитию ПТСР примерно в 25–35% случаев. До 60% переживших травматические ситуации продолжают страдать от значительных симптомов ПТСР через год после травмы. Предполагается, что в целом в популяции приблизительно 7–10% лиц имеют симптомы ПТСР. У военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях, распространенность ПТСР составляет от 3% до 11%. У раненых военнослужащих психические расстройства пограничного уровня развиваются минимум в 30% случаев, а удельный вес ПТСР среди них достигает 14–17%.
Задача клинических рекомендаций, говорит господин Незнанов, предоставить лучшие практики, которые врачи могут применять в данном случае.
Принципиально новым, по его словам, стало включение в документ специфических психометрических методик, а также десенсибилизации и переработки движением глаз (терапевтический подход, в основе которого лежит модель адаптивной переработки информации). Кроме того, в рекомендациях отражены новые результаты рандомизированных клинических исследований в отношении эффективности тех или иных фармакологических, а также психо- или социотерапевтических мероприятий.
Также в документе говорится о предотвращении формирования ПТСР, в том числе обеспечении своевременной помощи населению (выявление случаев, требующих неотложной помощи и направления пациентов в места оказания помощи) и взаимодействии с другими специалистами (в частности, обучение распознаванию и выявлению случаев острой реакции на стресс, ПТСР, расстройства адаптации). Господин Незнанов указывает, что профилактика этого состояния в целом может быть реализована через проведение скрининга по выявлению стрессовых расстройств либо среди широкой популяции населения, либо среди целевых групп, например у участников СВО или членов их семей. При этом, отмечает он, важно обеспечить формирование «позитивного образа» психиатров и психотерапевтов и «спокойного отношения» к ним.
Главный внештатный специалист психиатр Минздрава РФ Светлана Шпорт добавляет, что в рекомендациях «четко определены» организационные механизмы работы с ветеранами боевых действий, разработаны циклы обучения врачей особенностям ведения этой категории пациентов и предусмотрены право и свобода гражданина на всех этапах обращения в медслужбу.
По ее словам, профессиональное сообщество настроено на «максимальное взаимодействие с пациентами и бережное предоставление медицинских услуг».
«Национальные центры, курирующие психиатрические учреждения, проводят мониторинг обращения участников боевых действий, изучают правомерность выставленных диагнозов, разбирают сложные случаи и обеспечивают методическое сопровождение»,— говорит госпожа Шпорт.
Завкафедрой психиатрии и медицинской психологии Казанского государственного медуниверситета Владимир Менделевич отмечает, что у российской системы здравоохранения есть все, чтобы помогать пациентам с ПТСР: методики, лекарства, специалисты. Однако проблема в том, что пациенты «не очень расположены лечиться». «Человек приходит озлобленный на все, что произошло, у него и физическая контузия может быть, и психологическая, и стресс тяжелейший, и он ненавидит всех вокруг, включая врачей и официальные организации. Конечно, он не захочет лечиться. Это очень большая проблема, но не только наша — мировая»,— говорит он. Опасения господина Менделевича разделяет председатель «Общества инвалидов войны в Афганистане—Московский дом Солдатского сердца» Михаил Яшин. Он отмечает, что в стране сохранилось лишь десять госпиталей для ветеранов боевых действий, но только в одном, в Красноярке, есть центр медико-психологической реабилитации. «В нем всего 32 койки, и вот ребята там реально реабилитируются,— говорит господин Яшин.— Если ветеран обратился, ему оказали услугу. Если нет, привлечь его к реабилитации механизма нет никакого. Как только человек из Минобороны проходит военно-врачебную экспертизу и снимает погоны, он становится гражданским. Для него остается только гражданская структура, то есть в случае с ПТСР — психоневрологический диспансер. А боевой офицер или солдат в ПНД просто не пойдет».
Новый социальный слой фронтовиков, по мнению основателя центра социального проектирования «Платформа» социолога Алексея Фирсова, принципиально отличается от участников афганской и чеченских войн.
Афганцы, по его словам, консолидировались на фоне слабого государства, участники боевых действий в Чечне, напротив, растворились — их не бросили, но и не пытались выделить, так как это была ситуация внутреннего конфликта. «Сейчас, с одной стороны, государство сильное и автономной консолидации групп фронтовиков не захочет. С другой — и растворять этот слой оно не будет»,— предполагает господин Фирсов. Власти, по его мнению, могу попытаться «зафиксировать» этот слой и скорее героизировать его, чем представить этот опыт как травму. Алексей Фирсов считает создание рабочей группы и утверждение клинических рекомендаций по ПТСР проявлением заботы не только о людях, пострадавших в результате боевых действий, но и о социальной среде, в которую они вернутся. Господин Фирсов приводит примеры опасений роста уровня криминала и агрессии после возвращения людей с фронта, но полагает, что такие страхи преувеличены, а исчерпывающих данных о масштабе боевых действий, количестве их участников и долях травмированных боевым опытом и работой в тылу пока нет.
Михаил Яшин отмечает, что пока большая часть участников СВО отрицает проблему ПТСР, но это не означает ее отсутствия. «Руки-ноги на месте — значит здоров. А то, что он ночами не спит, при хлопке ложится к бою, что у него расстройство желудка, раздражительность,— это он не замечает. Лечится народными средствами: пиво-водочными изделиями, ну или хуже — психотропами»,— говорит он. Господин Яшин рассчитывает, что инициативы Минздрава по лечению ПТСР сделают помощь доступнее, но начинать, по его мнению, стоит с точного определения правового статуса ветерана боевых действий.
