Первые летние вещи, как обычно, появятся еще до Нового года. Нас ждет очень нарядное, ироничное и свободное лето. Необходимость в выборе между концептом и гламуром окончательно отпала ввиду примирения сторон.
Меня пригласили на вечеринку. Вернее, на встречу Нового года. Тысяча девятьсот девяносто шестого. Я жила в Лондоне, и сам факт приглашения был чудесен, потому что моя тогдашняя лондонская жизнь была довольно одинокой и от избытка приглашений я не страдала. Напрягало только одно — хозяйка вечера, модная лондонская девушка, закончила свое вполне церемонное телефонное приглашение следующим образом: "Keep in mind that we are dressing up". То есть принарядись, пожалуйста. А то придешь в каких-нибудь особенно элегантных лохмотьях, нагоняя на присутствующих мысли о пользе благотворительности вообще и магазинов Армии спасения в частности.
Вообще-то моя туземная приятельница была права — открыв шкаф, я обнаружила, что единственным предметом не черного и не грязно-серого цвета был голубой брючный костюм, кому-то растолстевшему не подошедший и потому мне доставшийся. Надев его за неимением лучшего, я отправилась на бал, ожидая увидеть там дам в декольте и оборках и заранее репетируя целый набор острот, которыми мне, конечно, придется комментировать свой скромный наряд.
Чтобы не тянуть. Я оказалась на этом торжестве самой выряженной. Как отметил один из присутствующих лордов: "Darling, вокруг тебя можно танцевать прямо как вокруг елки". На этот случай острот у меня заготовлено не было.
В общем, я неправильно поняла британскую модницу. Но проблема была не в фрагментарности моего английского, а (что гораздо стыднее) в культурной неосведомленности. В непонимании того, как одевается (и в том числе наряжается) умная девушка.
А умная девушка — она на то и считалась умной, чтобы наряд себе подобрать такой, который оттеняет достоинства не ее тела, а ее ума. И показывала она вовсе не стройные лодыжки и гибкую талию, а способность неординарно мыслить. Тогда, в середине 90-х, умная девушка в прямом смысле являлась носителем философии и, одеваясь, должна была, по меткому выражению одного знатока, в первую очередь показать, что у нее "вот такая голова". Ну уж а все остальное к этой голове, понятное дело, приложится. Или не приложится — в мире умных это не так уж и важно.
В смысле стиля или, скажем так, манеры одеваться этот мир умных существовал вполне сепаратно. Сепаратно от других, которых (вполне условно, конечно) знатоки определяют как мир жен и мир любовниц. Мир качественных свитеров верблюжьего цвета и приятных фланелевых брюк и мир острых шпилек и кофточек, сквозь которые просвечивает лифчик.
Для разных миров работали разные дизайнеры. И те и другие очень старались.
Пересекались эти миры не так часто. И там и там — свои любимые кафе, спектакли и уж точно свои вечеринки. На том самом новогоднем празднике, к примеру, все девушки были умные — со швами наружу и асимметричными рукавами, только я, как дура, в голубеньком костюмчике. На этот Новый год они так выглядеть не будут. И не потому, что просто изменилась мода. Изменился, как представляется, сам подход к одеванию.
Умным теперь приходится быть ординарно красивыми. А дамам из других лагерей — умерить декольте и одновременно смириться с тем, что женственная линия шелестящей вокруг идеальных бедер юбки отсылает к 50-м. То есть наводит на размышления и порождает ассоциации, а ведь они до недавнего времени были принадлежностью исключительно умниц.
Итак: концепт дизайнера, выраженный третьим рукавом или чем-нибудь войлочным или, наоборот, облегающей прозрачностью, оттеснен на задний план концептом женщины, которая предметы, сделанные дизайнерами, надевает, сочетает между собой или отбрасывает в сторону. Умные, как мы убедились, в проигрыше не остались. И кокетливые в порядке — стали чуть менее голыми, но куда более романтичными.
На нынешний Новый год моя лондонская знакомая меня не позовет — она застала пошутившего насчет рождественской елки лорда (он тогда считался ее бойфрендом) на месте преступления с другим лордом, очень расстроилась и почему-то отринула всю ту компанию в целом. Но я уверена — на ее нынешних вечеринках дела обстоят просто прекрасно. Все дамы в чем-нибудь хорошо сидящем и палевом, нежно шелестят юбки-баллоны, мелодично поцокивают аккуратные каблучки. А я смотрелась бы, как дура, в своем голубом брючном костюме.
ЕЛЕНА РУБИНШТЕЙН