Героем очередного скандала в парламенте оказался секретарь президентского Совета безопасности маршал Евгений Шапошников. Обсуждение личности маршала в ВС завершилось его заявлением об отставке: "Я не могу быть на государственной должности и бороться с этими наглыми людьми". На следующий день маршал дополнил свою позицию: он не намерен являться в ВС на повторное обсуждение своей кандидатуры до тех пор, пока наглые люди, а именно космонавт Виталий Севастьянов и патриот Николай Павлов, не принесут публичные извинения.
Наглые люди оскорбляли маршала, видя в нем одного из ненавистников российской державности, тогда как Шапошников своим жестом пытается утвердить именно державные традиции, в рамках коих совершенно недопустимо, чтобы высокопоставленный военачальник безропотно сносил оскорбления штатского хама-депутата. Но, продемонстрировав urbi et orbi, что он не какой-нибудь шпак, а образцовый представитель военной касты, маршал допустил известную тактическую ошибку. Он повторил свой опыт пятнадцатиминутной отставки, предпринятый им в январе 1992 года на Всеармейском офицерском собрании в Кремле. Однако то, что удачно прошло в собрании, вряд ли пройдет в парламенте. Тогда офицеры с некоторым опозданием вспомнили, что армия, лишенная инстинкта повиновения, — это не армия, а стадо свиней, и повиновались. Но если бы они и не повиновались, отставка также имела бы смысл, потому что стадом свиней все равно невозможно командовать. Парламент в этом смысле абсолютно лишен кастовых предрассудков, и говорить даже не об инстинкте повиновения, но хотя бы о сознательной самодисциплине решительно невозможно — и феодально-дворянский жест маршала, вероятно, обречен на полный неуспех.
Тем не менее радикальные демократы не только не утратили оптимизма в отношении парламента, но даже его вновь обрели. Геннадий Бурбулис заявил: "Мы с вами находимся в предубеждении к ВС. За этот месяц существенно изменилась политическая и социально-психологическая обстановка в стране. Большинство ВС превращается в политических аутсайдеров, а это не может долго их удовлетворять... Давайте предположим, что ВС способен еще на благоразумие, и поможем ему это благоразумие проявить".
Внутреннее расслоение парламента зашло весьма далеко, и радикальные демократы, вероятно, считают правильным не мешать этому полезному для них процессу. Тактика демонстративного великодушия ослабляет волю к противостоянию, и, буде такая тактика проводится более или менее последовательно, законодательное собрание в какой-то момент может само прибегнуть к формуле, изобретенной французскими депутатами 18 брюмера — "освободить благонамеренную часть собрания от кучки бешеных". Римский принцип "всюду мира закон насаждая, тех, кто смирился, щади и войною круши непокорных" иногда бывает довольно эффективен — вопрос в том, удастся ли провести его в жизнь со свойственным римлянам твердостью и упорством.
Пока что, впрочем, непокорные и сами хоть кого могут сокрушить. Председателем новоизобретенного комитета по конституционному законодательству избран весьма непокорный профессор Владимир Исаков, по поводу чего ответственный секретарь Олег Румянцев заявил, что ВС фактически выразил недоверие Конституционной комиссии и ему лично и поставил под сомнение продолжение их деятельности.
Ситуация и вправду интересная. Дело не только в личной позиции проф. Исакова, являющегося убежденным противником принятия новой конституции как таковой. Сама структура и функция нового постоянного комитета предполагает, что внесение поправок в ныне действующую конституцию отныне станет планомерным и долгосрочным процессом. Это вполне соответствует недавней фразе Хасбулатова "десять лет будем работать, но не примем новой конституции", но полностью обессмысливает существование Конституционной комиссии, о предстоящем разгоне которой в Белом доме говорят уже вполне уверенно. В этом смысле сам ответственный секретарь комиссии, пытавшийся балансировать между Ельциным и Хасбулатовым, потерпел сокрушительный крах, однако вряд ли многочисленные тактические ошибки Румянцева сыграли здесь решающую роль. Конституционная комиссия (председателем которой по-прежнему является Ельцин) — последний пережиток 1990 года, когда Хасбулатов был верным и любящим заместителем Ельцина. Сейчас, когда все, что напоминает о 1990 годе, корчуется в Белом доме нещадно, Конституционная комиссия просто не могла не попасть в проскрипционный список. Другое дело, что если полностью проигравший Румянцев видит в происходящем лишь "событие с отрицательными последствиями", с точки зрения более стороннего наблюдателя данное событие многограннее: упразднение в рамках ВС единственной структуры, ориентированной на перспективное конституционное законотворчество автоматически повышает статус Конституционного совещания и поневоле привлекает к нему всех (в том числе и оппонентов президента), кто не готов довольствоваться бесконечным латанием тришкина кафтана.
Тем временем отстрел еще одного комитета, похоже, откладывается. Хасбулатов уже вызывал на ковер бюджетника Александра Починка и грозил сделать с ним то же, что и с недавно проскрибированным законником Митюковым, если тот не перестанет бывать в Кремле. Починок объявил, что все это "тридцать седьмой год в чистом виде". Но оказалось, что не в чистом — подоспевшие бюджетные прения продемонстрировали, что, кроме Починка, грамотно оппонировать Минфину в парламенте особо некому. Объявив, что "экономить уже нельзя", он сумел отразить особо смелые покушения министра финансов на расходную часть бюджета.
С одной стороны, жесткая оппозиция Починка попыткам кардинального урезания расходной части бюджета показывает, что Хасбулатов готов кардинально урезать уже совсем даже и не радикалов, а вполне оппозиционных правительству сторонников некогда столь любимой им социально ориентированной экономики. С другой стороны, явная неудача с отстрелом Починка показывает, что Хасбулатов погорячился. Председатель бюджетного комитета ВС — тем более в нынешней политической системе, когда ВС сам и вотирует расходы, и тратит деньги — это по своей осведомленности почти что министр финансов. А министр финансов всегда и везде — лицо доверенное и слишком много знающее, чтобы его можно было просто так выгнать в шею, не рискуя получить в ответ серьезные неприятности в виде совершенно неуместных откровений о различных финансовых мероприятиях невежливого правителя.
Особенно неуместными такие откровения были бы на фоне вроде бы разворачивающегося коррупционного скандала. После обвинений по адресу правительства ответный залп последовал по номенклатуре ВС. Против ожидания нанес его и не представитель правительства, и не пресса, а деятель бизнеса. Директор банка "Столичный" Александр Смоленский разом в нескольких газетах выступил с резчайшими обвинениями по адресу председателя ЦБ Виктора Геращенко: "Генеральный прокурор Степанков в поисках золота и партийных денег летал в Италию. Напрасно он забирался так далеко, все тайны хранятся, фигурально выражаясь, в столе г-на Геращенко. И этот же г-н клеймил комбанки за чеченские авизо... Что скажет г-н Геращенко теперь, когда след авизо потянулся в ЦБ?.. И с вопросом бессребреничества г-на Геращенко, думаю, не стоит спешить. Со временем, уверен, прояснится и его политический облик... А что касается г-на Геращенко, то ему лучше уйти. И чем скорее, чем лучше".
Пока что имеется только один прецедент того, как руководитель преуспевающей коммерческой структуры с такой горячностью клеймил нависающую непосредственно над ним государственную структуру — имеется в виду борьба президента РТСБ Константина Борового с Поповым и Лужковым, которую биржевик начал непосредственно перед своим уходом из бизнеса в политику. Если оставить сомнительное предположение, что Смоленский также решил начать партийную жизнь и, подобно Боровому, устраивает дембельский аккорд, в наличии остается единственная гипотеза: видя, что покровительствующий Геращенко парламент сейчас сам находится в плачевном состоянии и вынужден думать более о себе, банкиры решили, что налицо удачный момент, чтобы посчитаться с Геращенко. Правда судьба закоперщика не всегда бывает завидной, ибо коллеги порой и часто не выполняют обещание дружно поддержать первопроходца. Поэтому в настоящее время враждующих гг. Геращенко и Смоленского, вероятно, роднит чувство неприятной неуверенности: продадут или не продадут?
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ