Картина отечественной многопартийности впечатляет количеством вечно ругающихся друг с другом приверженцев либерализма и демократии. В части выражения предпринимательских интересов наблюдается сходная картина. Аркадий Вольский изъявил желание создать Промышленную партию, а это заставляет предположить, что идеалы обновления, выражаемые лидерами одноименной партии Александром Владиславлевым и Иосифом Дискиным, Вольскому уже чужды. Парламентская фракция "Промышленный союз", возглавляемая Юрием Гехтом, также намерена конституциироваться в патриотическую промышленную партию. И это все не считая более стародавних Партии свободного труда и Партии экономической свободы. Поэтому, присоединяясь к столь пышному промышленному букету, лидер "Предпринимателей за новую Россию" Константин Затулин вступает в нелегкую конкуренцию. Впрочем, с точки зрения самого Затулина, он является не столько субъектом, сколько объектом конкуренции — анализируя свой опыт общения с политиками, Затулин отмечает: "Каждый — будь то Ельцин, Травкин или Руцкой — видит во мне не больше, чем мешок с пиастрами, точнее с долларами. Но это же не главное!".
В какой степени Ельцин видит в Затулине вожделенный мешок с долларами, сказать трудно. Оппоненты затулинского предпринимательского блока указывают, что как раз "пиастров" у Затулина и не хватает, поскольку многие известные "мешки с долларами" отказались давать деньги на тандем "Затулин --Явлинский". В то же время тезис, что мешок — это не главное, также вызывает известные сомнения. Альтернативой мешку может служить либо личная харизма, либо эффектная и притягательная концепция. Но харизматический этап в политике, как считает сам Явлинский, вроде бы пройден, а у программных заявлений Затулина-Явлинского есть тот недостаток, что даже сочувствующий новому блоку человек и под страхом смертной казни не способен внятно объяснить, что же, собственно, инициативные предприниматели предлагают, ибо по степени расплывчатости стилистика Явлинского уступает разве что горбачевской. Но как бы то ни было, предвыборная кампания со всеми присущими ей ушатами грязи для затулинского блока уже началась. Замминистра финансов Сергей Горбачев обвинил возглавляемый Затулиным Межрегиональный биржевой и торговый союз в грубых нарушениях финансовой дисциплины. Таким образом, правительственные политики если и смотрят на Затулина как на денежный мешок, то разве что в видах реституции, т. е. возвращения в казну незаконно, по их мнению, оттуда утянутого.
Зато представитель конкурирующего реформистского блока Геннадий Бурбулис — сама лояльность по отношению к затулинцам. Указав, что в ходе избирательной кампании "обязательно будет сформирован блок, который можно назвать прагматическим", Бурбулис считает, что "результат избирательной кампании существенно будет зависеть от того, насколько своевременно и осознанно демократически-реформистское крыло само станет инициировать формирование прагматического блока и стимулировать его деятельность". Бурбулис призвал идти в избирательную кампанию "не с мыслью о конфронтации с прагматиками, а координируя усилия в борьбе за голоса".
Такой консолидационный дух вполне можно объяснить теорией Бурбулиса о том, что реально еще длительное время будут существовать фактически две партии — реформы и реванша. Предвыборные блоки, соответствующие эти двум партиям, фактически уже существуют, и возникает вопрос, куда причислять "прагматиков". Поскольку к партии коммунистического реванша Явлинского отнести затруднительно, та же самая жесткая дихотомическая логика предписывает записать "прагматиков" в как бы реформаторы, ибо к коммунистам они все равно не пойдут. В то же время есть и более приземленный расчет. Желание того же Затулина баллотироваться в чрезвычайно консервативно настроенном Краснодарском крае наводит на мысль, что "прагматики" рассчитывают победить в тех консервативных регионах, где шансы реформистов практически равны нулю. От безнадежного избирательного округа всегда лучше иметь депутатом затулинца, а не бабуринца, поэтому любовь Бурбулиса к "прагматикам" вполне прагматична. Впрочем, Бурбулис не был бы Бурбулисом, если бы в финале своей речи не пустил деликатный намек на то, что, возможно, затулинцы чересчур раздувают свою репутацию: "Если они — именно та прагматическая сила, надо немедленно с ними договариваться". Соответственно, может быть, они и совсем не та сила.
А пока российская политика идет как бы в двух параллельных временных измерениях. Энергичная дележка шкуры неубитого медведя перемежается заботами по убиению обладателя шкуры т. е. хасбулатовской партии, причем председатель ВС, отнюдь не желающий добровольно снимать с себя шкуру, вновь обретает спортивную форму.
Еще в начале недели Хасбулатов был, казалось, всецело поглощен историософскими разысканиями о Земских Соборах XVII века. Все это походило на то, как если бы в разгар кризиса 1958 года, похоронившего парламентскую республику и приведшего к установлению голлистского режима, некий французский политик стал бы с бешеной скоростью строчить статьи о необходимости реанимировать Генеральные Штаты — ибо сословно-представительные собрания при всех своих достоинствах являются атрибутом все-таки весьма давно, а главное — невозвратно ушедших доабсолютистских европейских монархий. Все это отдавало анекдотом в духе доносов на российских вольнодумцев начала XIX: "В пьяном виде вел крамольные речи — надо-де в России созвать Генеральные Штаты". Однако к концу недели спикер подтвердил правоту своих слов, будто бы заимствованных у древних героев: "Меня можно уничтожить, но нельзя сломать". Произведя разоблачительное заседание ВС, в ходе которого выступали исключительно ораторы хасбулатовской партии, говорившие о чудовищной коррупции в правительстве, председатель ВС решительно подытожил: "Надо прекратить разговоры о новой конституции, да мы еще десять лет не будем принимать новую конституцию".
Существенная ошибка Хасбулатова заключается как раз в чрезмерно напористом проталкивании идеи о том, что единственным мотивом конституционного строительства является желание замаскировать следы чрезвычайных хищений: все депутаты, начав с воровства, неминуемо съезжали на Конституционное совещание, связывая то и другое абсолютно жесткими импликативными отношениями. В результате получился лишний ход, который портит все. Если бы парламенту удалось сделать устойчивым фактом общественного мнения убежденность в том, что федеральная исполнительная власть состоит исключительно из ворья, тогда чаемая цель — развал Конституционного совещания — достигалась бы сама собой. Буде скандал достиг бы должной силы, участники совещания сами бы начали организованно его покидать, чтобы не мараться общением с политическими трупами. Но вместо того, чтобы создать участникам совещания условия для того, чтобы они сами додумались до мысли о невозможности участвовать в нем далее, и нашли изящный способ вовремя выскочить, Хасбулатов перегнул палку, фактически продиктовав им данное указание. В результате участники совещания поставлены спикером в глупое положение олухов, которых спикеру приходится водить за ручку и объяснять простейшие вещи. Профессорская манера делать в конце лекции резюме для тупых студентов все испортила: будь министры даже сто раз ворюги — участники совещания не уйдут с него хотя бы потому, что коррупцию надо доказывать, а уйдя с совещания, они сразу окажутся в положении дурачков, которые неизвестно что бы делали, не будь рядом мудрого спикера.
Другой вопрос — почему Хасбулатов вообразил, что участники совещания согласятся действовать в стиле песни 30-х годов: "Сам Ягода ведет нас и учит, зорок глаз его, тверда рука". Не исключено, что должную лепту в очередное умопомрачение главы исполнительной власти внес президентский пресс-секретарь Вячеслав Костиков, указавший, что "в ближайшей когорте" председателя остаются лишь "политические орангутанги". Став пресс-секретарем президента, Костиков лишил себя права высказываться от собственного имени, а вкладывать в президентские уста мысль о том, что спикер — вожак стада орангутанов, — это все же некоторый перебор. Возможно, впрочем, памятуя о том, что разъяренный Хасбулатов всегда делает глупости, Костиков сознательно пустился в зоологические изыскания.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ