Николя Саркози хочет переговорить приговор

Николя Саркози, обвиненный в коррупции и торговле влиянием и приговоренный по «делу о прослушке» к трем годам заключения, в том числе двум годам условно, не смирился с решением суда. Экс-президент подал апелляцию и вплоть до ее рассмотрения может считаться честным человеком. Рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Парижский суд признал 1 марта экс-президента Саркози, адвоката Тьерри Эрзога и судью Жильбера Азибера виновными в коррупции. Суть преступления, по мнению следователей Национальной финансовой прокуратуры PNF, заключалась в том, что бывший президент стремился получить информацию о ходе своего дела, которой располагал судья, а взамен пообещал ему поддержку в получении важного поста в Монако.

Главными доказательствами стали результаты прослушки телефонных переговоров Николя Саркози и Тьерри Эрзога, а также тайная телефонная линия, открытая на подставное лицо, некоего Поля Бисмута. По ней велась вторая часть переговоров, которую президент, предупрежденный (когда и кем, следователи не знают) о том, что его обычный телефон прослушивается, стремился сохранить в тайне. Судьи посчитали доказанным желание президента и его адвоката получить важные сведения в обмен на протекцию. Приговор: каждому три года заключения — два условно, а один в тюрьме или под домашним арестом.

Николя Саркози и его товарищи немедленно подали апелляцию. Экс-президент продолжил в газете Figaro и в эфире TF1 серию интервью, начатых еще до суда. Он спешил переговорить своих обвинителей — следователей, судей, левую прессу, в том числе давно преследующий его новостной сайт Mediapart: «Меня упрекают в том, что я не совершал, это несправедливо, я буду бороться до конца, чтобы правда восторжествовала».

Николя Саркози говорил, что «чувствует глубокую, шокирующую несправедливость судебных разбирательств», ведущихся против него последние десять лет.

Экс-президент упирал на то, что никакими доказательствами, кроме вольно скомпонованных отрывков из прослушки, следователи не располагали.

«Это легально и законно подслушивать разговоры адвоката и его клиента? — спросил он и добавил:— За громкими словами о коррупции в этом деле нет ни одного гроша, ни единого, никто не получил никакой выгоды, нет жертвы, нет нарушения общественного порядка».

Его линия защиты, впрочем, не убедила суд. Хотя никаких шагов для вознаграждения судьи Азибера экс-президент не предпринял и был оправдан в рамках дела, обстоятельствами которого он интересовался, какие-то сведения, по мнению обвинения, он все равно мог получать, раз его информатор надеялся на выгоду.

Но главный упор обвинение сделало на личности Николя Саркози, считая, что бывший президент не имел морального права на столь подозрительные действия.

Приговор, вынесенный экс-президенту, оживленно комментируют, особенно в связи с участившимися в последнее время слухами о том, что в 2022 году Николя Саркози может снова баллотироваться на президентских выборах,— слухи, которые сам политик категорически опровергает. Первыми защитниками Николя Саркози, конечно же, стали люди из его политического лагеря. Кристиан Жакоб, президент саркозистской партии «Республиканцы» (RL) сказал, что «суровость наказания абсолютно непропорциональна». Бывший сотрудник Саркози, а ныне видный деятель макронистского правительства министр внутренних дел Жеральд Дарманен также высказался в защиту бывшего шефа: «Все знают мою привязанность и уважение к Николя Саркози, который был великим президентом республики и в эти трудные времена пользуется моей дружеской поддержкой. Я не забываю того, что он дал нашей стране». Впрочем, министр подчеркнул, что поддержка это дружеская, не официальная.

Многие политики выразили не то чтобы полную солидарность с Николя Саркози, слишком много они с ним боролись, но очевидное недоверие к ведению процесса.

Глава Национального объединения Марин Ле Пен, которую никто не может заподозрить в симпатиях к экс-президенту, заявила, что «не хочет, чтобы президентскими праймериз распоряжалась юстиция» и поэтому все равно «очень рекомендует Николя Саркози выставить свою кандидатуру (на выборы.— “Ъ”)». «Не судьям решать, кто будет кандидатом»,— сказала она, поделившись опасениями, что «в некотором количестве дел юстиция стремится прямо влиять на выборы», и потребовав роспуска Национальной финансовой прокуратуры PNF, созданной в декабре 2013-го при президенте Франсуа Олланде.

Господин Олланд учредил этот чрезвычайный орган для расследований случаев коррупции на самом высоком политическом уровне после скандала с министром финансов Жеромом Каюзаком, уличенным в том, что он имел незадекларированный банковский счет в Швейцарии. Четыре года спустя именно PNF остановила кандидата правых Франсуа Фийона на президентских выборах 2017 года. Обвиненный в том, что платил жене зарплату из государственных средств, он в итоге потерял шанс выйти во второй тур и почти наверняка стать президентом Франции.

Крайне левый Жан-Люк Меланшон, руководитель «Непокорившейся Франции» не стал, конечно, выражать свою прямую поддержку экс-президенту, но прозрачно намекнул, что следователи защищали политический интерес «Саркози приговорен, Макрон избавлен от серьезного соперника».

«Дело о прослушке», ушедшее в апелляционную инстанцию,— лишь часть судебных затруднений Николя Саркози.

17 марта ему предстоит суд по так называемому делу Bygmalion, названному по имени фирмы, специализировавшейся на политическом пиаре. Бывшего президента обвиняют в том, что он вдвое превысил бюджет своей избирательной кампании 2012 года. И наконец, с 2020 года идет расследование PNF по подозрению в «торговле влиянием» в пользу «российских олигархов», а конкретно страховой компании «РЕСО-Гарантия», нанявшей бывшего президента в качестве юридического консультанта.

Николя Саркози готов, если во Франции ему откажут в справедливости, дойти до международного суда: «Я знаю, что борьба будет долгой, возможно, эту борьбу придется закончить в Европейском суде по правам человека. Мучительно будет для меня добиваться осуждения своей страны, но я на это готов, потому что это цена демократии».

Но со своей стороны апелляцию подала и сторона обвинения — Национальная финансовая прокуратура недовольна мягкостью приговора. Это теоретически позволяет применить к экс-президенту в «деле о прослушке» еще более строгое наказание.

«Боюсь, что так многих придется вешать»

Адвокат Фредерик Бело о правовых аспектах «дела о прослушке»

Корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов попросил юриста, члена Парижской коллегии адвокатов Фредерика Бело оценить правовые аспекты приговора, вынесенного экс-президенту.

— Вы гражданин Франции, человек со своими политическими взглядами. Но я спрошу вас как опытного юриста. Вы считаете приговор справедливым?

— Конечно, законы против коррупции и торговли влиянием очень суровы и допускают до 10 лет заключения, но я не вижу здесь торговли влиянием. Сам князь Альбер II подтвердил, что не было просьб со стороны Николя Саркози или его окружения, касающихся назначения господина Азибера в Монако. Так что решение жесткое, даже несправедливое по отношению к бывшему президенту республики.

— Прокуроры объясняют, что Николя Саркози, видный политик, бывший президент, должен быть наказан строже, чем любой другой человек. Правомерна ли позиция, что одни люди более виновны перед законом, чем другие?

— Все равны перед законом, это конституционный принцип, никто не может быть априори более виновен, чем другой, Однако если нет разницы в установлении вины, есть, конечно, персонализация наказания.

Суд принимает во внимание личность подсудимого. Он оценивает его опасность, риск повторения правонарушения, и странно, что Николя Саркози судьи приравняли к рецидивисту.

Нельзя считать, что только потому, что он занимал самые высокие политические посты, он достоин более строгого наказания, чем другой человек.

— Имеет ли право следствие подслушивать беседы адвоката с человеком, дело которого он ведет?

— Нет, это очень грубое нарушение со стороны Национальной финансовой прокуратуры. Беседы между адвокатом и его клиентом конфиденциальны, здесь явно нарушили закон, позволив следователям слушать и передавать содержание этих бесед. Это практика достойная диктатуры, а не демократии.

— Разве доказательства, полученные неправовым путем, могут быть использованы в суде?

— Я сожалею, что кассационный суд их принял, совершив серьезное покушение на право на защиту и саму профессию адвоката. Гораздо более опасное, чем все возможные грехи президента, потому что французы отныне могут быть подслушаны, их беседы с адвокатом могут быть записаны и использованы против них. Это мне напоминает слова кардинала Ришелье: «Дайте мне шесть строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду, за что его повесить». Боюсь, что так многих придется вешать.

— После ухода с поста президента Николя Саркози стал фигурантом множества дел. Что происходит? Французы действительно выбрали президентом злодея или с ним пытаются свести счеты?

— Констатирую, что до сих пор господин Саркози был признан невиновным и в «деле Карачи», и в «деле Бетанкур». Политическая жизнь всегда крайне жестока, но здесь мы имеем дело с французским политиком первого ранга, которого явно травят и преследуют.

Я не вижу пользы в мобилизации армии следователей и судей, чтобы добиться осуждения и непременного заключения в тюрьму бывшего президента, тратя на это громадные средства.

По моему мнению налогоплательщика, лучше бы отдать их науке, борьбе с бедностью, социальным проектам. Напомню, наконец, что приговор вынесен, но не будет исполнен, потому что подана апелляция. И пока что президент Саркози и другие подсудимые остаются невиновными.