Российская экономика, испытавшая в 2020 году спад на 3,1%, оказалась устойчивее к последствиям пандемии, чем экономики многих развивающихся стран, отметил Международный валютный фонд в вышедшем во вторник страновом отчете. Среди причин этой устойчивости — то, что до сих пор многие эксперты называли недостатками структуры экономики РФ: относительно небольшой размер сектора услуг и большая доля госсектора с гарантированной занятостью. Российские эксперты к этому перечню добавляют еще один неоднозначный фактор — низкую вовлеченность российской экономики в цепочки создания добавленной стоимости товаров и услуг.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Международный валютный фонд (МВФ) в своем отчете отметил усилия российских властей по преодолению «коронакризиса». Это, в частности, стоившие бюджету 4,5% ВВП меры поддержки экономики и населения, а также снижение Центробанком ключевой ставки (с 6,25% на начало 2020 года до нынешних 4,25%). При этом, судя по докладу, в фонде считают, что от более глубокого падения российскую экономику спасли несколько другие факторы — неразвитая сфера услуг и большой госсектор. Помогло и то, что ограничения по большей части не коснулись промышленных предприятий. Выступавший во вторник в Госдуме глава Минэкономики Максим Решетников заявил, что без принятых властями мер падение ВВП было бы минимум на 2,5 процентного пункта большим — не 3,1%, а более чем 5,5%.
На 2021 год МВФ подтвердил свой прогноз роста ВВП России в 3%.
В фонде призывают российские власти сохранять стимулирующую политику для поддержки занятости и ожидают, что восстановление экономики ускорится к середине года. Рекомендации у МВФ нашлись и для ЦБ — считая нынешнее ускорение инфляции временным (в январе в годовом выражении она составила 5,2% при целевых 4%), в фонде видят потенциал для снижения ключевой ставки еще на полпункта.
Отдельный раздел доклада посвящен темпам потенциального (максимально возможного) роста экономики. В фонде констатируют существенный разрыв выпуска в 2020 году вследствие жестких весенних локдаунов и мягких ограничений экономической активности в дальнейшем — и предполагают, что влияние этого фактора на ВВП будет долгосрочным.
В 2021 году ограничить рост валового продукта могут всплеск банкротств после окончания моратория, недоинвестирование в модернизацию мощностей и долгосрочный рост безработицы.
В результате в 2021 году разрыв между возможным и реальным ростом ВВП сохранится на уровне 2020 года (2–3%) и сузится до 0,5% лишь к 2025 году. При этом потенциальный годовой рост оценивается аналитиками фонда в 1,6%. В РФ ранее высказывались противоположные допущения — о недооценке потенциального роста ВВП и возможном превышении им уровня в 2% в год (см. “Ъ” от 2 февраля).
Глава Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Георгий Остапкович отмечает, что спад российской экономики действительно стал одним из наименее глубоких (кроме Китая). Он согласен с выводом МВФ о том, что помимо программ помощи смягчить падение позволила высокая доля госсектора. По данным ФАС, созданная госорганизациями доля добавленной стоимости в структуре ВВП равна примерно 65%. В развитых странах доля малого бизнеса составляет 40–50%, в России — лишь 22%. Другим фактором стала относительно низкая вовлеченность российской экономики в цепочки создания добавленной стоимости торгуемых товаров и услуг (кроме добычи и других сырьевых секторов).