С каким результатом сфера государственно-частного партнерства (ГЧП) завершает уходящий год, как она боролась с последствиями коронакризиса и что сейчас тормозит ее развитие, рассказал в интервью “Ъ” генеральный директор Национального центра ГЧП Павел Селезнев.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
— Осенью Центр ГЧП говорил о том, что рост рынка инфраструктурных инвестиций прервался: отрасль откатилась на десять лет назад. Изменилась ли эта тенденция? С какими показателями рынок ГЧП завершает год?
— Количество запущенных в 2020 году проектов по сравнению с 2019-м сократилось вдвое, но снижение оказалось не таким значительным, как ожидалось. В этом году — 74 «классических» проекта ГЧП (за исключением малых сделок в ЖКХ до 100 млн руб.) на 260,5 млрд руб., их которых 141,8 млрд руб.— частные средства, в то время как в 2019 году речь шла о 137 проектах на сумму 600,4 млрд руб. (частных — 473,8 млрд руб.). Конечно, 2019 год был намного лучше с точки зрения привлечения и частных, и бюджетных инвестиций, но влияет и то, что тогда было несколько знаковых проектов: только проект по маркировке товаров оценивается более чем в 200 млрд руб. В начале 2021 года этот разрыв между 2019-м и 2020-м может несколько сократиться — коммерческое закрытие нередко происходит в последние дни года. Потери рынка в части выручки мы оцениваем в несколько десятков миллиардов рублей — существенно, но ниже наших прогнозов в начале пандемии. Благодаря гибкости механизмов ГЧП удалось избежать массового расторжения и пересмотра условий — стороны находили решения в рамках соглашений или процедур, закрепленных в законе.
— Какие проекты больше всего пострадали? И что в целом сейчас ограничивает развитие ГЧП?
— Поскольку платежеспособность населения падает, снизилось количество проектов, ориентированных на коммерческий спрос. Федеральных проектов, которых и обычно не так много, в этом году не было вообще. Но появляются крупные региональные концессии с использованием федерального бюджетного плеча — например, проект строительства в Якутии моста через реку Лена на 83,2 млрд руб. И мы считаем, что рынок не будет быстро развиваться, если не выстроить механизм софинансирования региональных и муниципальных концессий из центра — сейчас он редко предусматривается в федеральных программах, но кулуарно мы видим готовность правительства рассматривать такую возможность. Единственный шанс для спасения рынка и его развития — включить ГЧП в нацпроекты.
— Каким образом?
— Уже есть первопроходцы — у Минтранса есть отдельная строка в бюджете, в рамках которой софинансируются региональные ГЧП-проекты. Минспорт даже усилил этот подход — субсидии, которые доводятся до регионов, могут быть потрачены на концессии и ГЧП, и, если территории хотят провести проект через госзакупки, сначала они должны доказать, что не смогли найти инвестора. Позитивным сдвигом стала и программа Минпросвещения, инициированная ВЭБ.РФ и группой компаний «Просвещение»: она предусматривает прямую поддержку из федерального бюджета концессий по строительству школ, благодаря чему в образовательную инфраструктуру будет привлечено порядка 600 млрд руб., из которых почти 250 млрд руб.— частные. Наша задача — тиражировать эту практику.
— Антикризисная программа поддержки ГЧП-проектов как-то повлияла на рынок?
— В мае мы поняли: если не поддержать запуск новых проектов в регионах, через какое-то время рынок просто встанет. Ведь заключение сделок в этом году еще не показатель того, что рынок не остановился — они готовились задолго до пандемии. Наша с ВЭБом программа, по сути,— задел на следующие годы. Привлекая экспертов и банки, мы отобрали живые проекты и теперь должны вместе с регионами довести их до инвестиционной стадии. Зачастую регион не может грамотно структурировать проект из-за нехватки либо компетенций, либо средств для привлечения консультантов. Если раньше подготовка проекта консультантами могла обойтись в 100–150 млн руб., то сейчас ситуация другая — платить хотят за результат или же не могут позволить себе этого.
Поэтому в рамках программы мы пошли по пути бесплатного тиражирования накопленной экспертизы и совместно с ВЭБ.РФ на платформе РОСИНФРА создаем проектный офис. В итоге мы должны прийти к тому, что регионы не будут пытаться кое-как склеить проект, искать инвестора и бегать по банкам. Все будет происходить в едином цифровом пространстве с учетом лучших практик и участием экспертов. Рано или поздно это должно было произойти — в России не было агентства по ГЧП, которое помогало бы публичной стороне структурировать свои предложения, а зарубежный опыт показывает, что это необходимо: для диалога с инвестором надо, чтобы государство правильно сформулировало свою задачу.
— Предварительные результаты уже есть?
— За полгода мы получили 380 инициатив примерно на 950 млрд руб. из 37 регионов. Из ярких примеров — проект строительства детского лагеря «Полярная звезда» в Якутии или проект по освещению в Благовещенске, где центр проводил экспертизу документации, что позволило найти баланс интересов, получить бюджетную экономию и нивелировать риски оспаривания. На 2021 год у нас есть KPI: мы должны отобрать проекты на 700 млрд руб., которые пройдут нашу экспертизу, это около 230 проектов, а довести до финансирования с участием ВЭБ.РФ — на 30 млрд руб., то есть порядка 25–30 проектов.
— А что с проектами, в которых не будет участвовать ВЭБ.РФ?
— У нас не стоит задача «упаковывать» проекты только под ВЭБ. Безусловно, проекты, которые соответствуют мандату, будут им финансироваться, преимущественно в синдикате. Но ВЭБ.РФ в первую очередь институт развития, поэтому наша совместная задача — помочь регионам запустить проекты, в рамках которых будут созданы качественные инфраструктурные объекты. И не имеет значения, какой инвестор или банк предоставит финансирование, главное, чтобы партнер был надежный, а условия — выгодны для региона. По сути, наша роль — операторская: помочь органам власти правильно сформулировать предложение и донести его до потенциальных инвесторов.
— С учетом планов правительства по запуску нового инвестцикла как вы оцениваете регуляторную среду в сфере инфраструктурных инвестиций?
— Мы очень ждали и до сих пор ждем принятия комплексного законопроекта, подготовленного Минэкономики, направленного на решение давних проблем рынка ГЧП, в частности связанных с четким закреплением в законе различных платежных механизмов, компенсацией расходов на частную инициативу и возможностью использования в ГЧП-проектах объектов недостроя. Но внесенная в правительство редакция нас, как и других участников рынка, сильно удивила: в ней появилось искусственное ограничение размера «бюджетного участия» в проектах ГЧП. Это не просто вредно, это может нанести колоссальный вред рынку — более 70–120 млрд руб. в год может потерять инфраструктурная отрасль. Этого, конечно, допустить нельзя, и надеемся, что законопроект выйдет из правительства доработанным в этой части.
Также в этом году было много разговоров вокруг разграничения ГЧП и СЗПК. В целом, на мой взгляд, текущая редакция механизма СЗПК позволяет двум механизмам сосуществовать и эффективно друг друга дополнять, особенно если снять ряд процедурных вопросов, которые все еще остаются открыты. Надеемся, что правоприменительная практика и диалог между рынком ГЧП и регуляторами позволит все эти вопросы отработать на практике. На наш взгляд, СЗПК, ГЧП, концессии, СПИК и контракты жизненного цикла в рамках системы госзаказа должны стать единой экосистемой привлечения инвестиций в инфраструктуру, и для этого предстоит еще много работы.