Тверской районный суд Москвы встал на сторону Генпрокуратуры в ее споре с обществом «Мемориал». Историки пытались получить информацию об 11 советских прокурорах — членах сталинских «троек». Однако в прокуратуре заявили, что сведения нельзя раскрывать без согласия наследников. Юристы считают, что по такой логике следует закрыть доступ ко всем архивным документам без исключения. В «Мемориале» готовы обжаловать дело и называют его «стратегическим».
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ / купить фото
В июле 2019 года сотрудники Международного историко-просветительского общества «Мемориал» обратились в Генеральную прокуратуру с просьбой предоставить информацию об 11 прокурорах, участвовавших в работе «троек» эпохи Большого террора. Сведения были нужны для исторического справочника с биографиями всех членов «троек». «Мемориал» готовит эту книгу совместно с Российским государственным архивом социально-политической истории, Государственным архивом РФ и Центральным архивом ФСБ. Но через месяц Генпрокуратура отказала историкам. Ведомство сослалось на ст. 7 и ст. 9 закона «О персональных данных», где сказано, что информацию о человеке запрещается раскрывать третьим лицам без его согласия или согласия наследников.
«Аргумент прокуратуры в том, что мы будем распространять сведения, порочащие людей. Но суть истории — фиксировать все поступки,— сказала “Ъ” юрист правозащитного центра "Мемориал" Марина Агальцова.—
Неправильно прятать историческую информацию только на основании того, что кто-то считает ее порочащей. Тогда, условно, сторонники Николая II или Александра III будут скрывать их ошибки, а монголы будут стремиться избавиться от архивов, где содержатся свидетельства об иге».
Она добавила, что закон о персональных данных по такой логике можно применить и к «Повести временных лет» — ведь в древнерусской летописи упоминаются конкретные персоналии, а сама она находится в архиве.
В октябре «Мемориал» обратился в Генпрокуратуру с повторным запросом. В документе отмечалось, что тот же закон «О персональных данных» позволяет публиковать сведения для осуществления научной деятельности и для достижения общественно значимых целей, поэтому отказ ведомства является незаконным. Более того, сведения об 11 работниках прокуратуры являются архивными, следовательно, указанный закон на них не распространяется в принципе. Однако в декабре Генпрокуратура отказала исследователям второй раз, и организация обратилась в Тверской районный суд.
На заседании историки привели еще два аргумента. «С момента создания запрошенных сведений прошло уже более 75 лет, что позволяет получить доступ даже к документам, содержащим сведения о личной и семейной тайне гражданина, по закону "Об архивном деле". А такая тайна по уровню охраны находится на более высоком уровне, чем персональные данные»,— напомнила Марина Агальцова.
Кроме того, в иске «Мемориала» указывалось, что прокуроры—члены «троек» нарушали действовавшие в то время Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР. Законодательство строго запрещало «внесудебные расправы», требовало присутствия подсудимого и позволяло обжаловать приговор. Участие в «незаконном внесудебном формировании» является «бесспорным свидетельством преступления против правосудия», говорится в иске, а по ст. 18 закона «О реабилитации жертв репрессий» информация о лицах, совершивших подобное, не может быть закрытой для публики.
Генпрокуратура с такой трактовкой не согласилась.
Сам факт вхождения в «тройку» не является преступлением, отмечалось в возражении ведомства. А «объективных данных» о фальсификациях дел со стороны 11 прокуроров историками не приведено — ведь лица не были признаны виновными «в установленном порядке». Требование предоставить такую информацию также нарушает принцип невмешательства в осуществление прокурорского надзора, подчеркивают в ведомстве.
24 июля суд отказал «Мемориалу» в удовлетворении иска. Однако юристы общества планируют обжаловать решение и называют дело «стратегическим». Член правления «Мемориала» Ян Рачинский сказал “Ъ”, что такое решение делает невозможным создание любых энциклопедий и биографических справочников. «Для изучения государства и общества необходимо знать, какие поступки совершали люди и к каким последствиям они приводили»,— добавил господин Рачинский. Он также добавил, что информация о людях, которые в прошлом занимали государственные должности, не может быть секретной.
Доктор исторических наук, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Олег Будницкий назвал иск «Мемориала» «очевидно важным» и выразил надежду, что организация добьется решения в свою пользу. «Большой террор — величайшая трагедия, а люди, принимавшие участие в репрессиях,— безусловные преступники. Если мы чтим память жертв, то надо знать и палачей, которые спустя годы не понесли даже моральной ответственности. Данные о прокурорах, конечно, нужно обнародовать»,— отметил он.
Доцент НИУ ВШЭ Алексей Раков отметил, что иск поднимает «принципиальный вопрос», с которым часто сталкиваются историки,— право исследователя на доступ к информации, по которой истек срок давности
Он добавил, что и ему отказывали в получении документов из-за персональных данных. «Я изучал использование принудительного труда спецпереселенцев на Южном Урале в 1930–1934 годах. В информационном центре ГУВД Челябинской области мне сказали, что я не могу получить доступ без разрешения их родственников. Мне пришлось обезличить данные — я снял графу ФИО в своей базе данных, использовав полученную информацию только в статистических целях»,— рассказал господин Раков.
Ранее в суде уже разбирались дела, связанные с архивами. Так, Верховный суд РФ в прошлом году удовлетворил иск родственника репрессированного, которому было отказано в доступе к архивным материалам на том основании, что осужденный не был реабилитирован.
Также напомним, что к Генпрокуратуре уже высказывались претензии из-за участия прокуроров в деятельности «троек». Как сообщал “Ъ”, бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Игорь Степанов добивается через суд упразднения ведомственной награды — медали имени генпрокурора СССР Романа Руденко. Он указывает, что в 1937 году Роман Руденко входил в состав «тройки» НКВД и подписывал протоколы о массовых расстрелах, а значит, является соучастником репрессий. В Генпрокуратуре награду обосновывали тем, что много позже Роман Руденко был главным гособвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе.