дети/кинематограф
Дети смотрят фильмы по телевизору безостановочно и ходят в кино без спросу. Ни управлять процессом, ни направлять его практически невозможно. Можно вовремя успеть показать вправду хорошее кино. О детских фильмах на всю жизнь рассказывает МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.
Золотая лихорадка (The Gold Rush)
США, 1925. Режиссер — Чарли Чаплин.
Честно говоря, трудно найти в истории кино большего мизантропа, чем Чарльз Спенсер Чаплин. Укрывшись за маской бродяжки Чарли, он снял ее только в 1947 году, чтобы сыграть своего самого искреннего героя, едва ли не свое альтер эго — брачного афериста и серийного убийцу месье Верду. О том, как он обращался с собственными многочисленными детьми, лучше не вспоминать. Но он был первым, кто превратил грубый бурлеск в высокое искусство. Метание торта в морду — в экзистенциальный акт. Падение в лужу — в человеческую трагедию. Первым, кто научил плакать сквозь истерический смех и хохотать сквозь слезы. Бродяжка из "Золотой лихорадки", возможно самого совершенного фильма Чаплина, отправился за золотым призраком, презрев зимнюю экипировку ради любимой тросточки. В снегах Аляски ему предстояло превратиться в воображении одержимого голодом спутника в гигантскую курицу, разыгрывать за одиноким ужином танец булочек и аппетитно готовить на обед собственные ботинки. И возможно, именно его дух облетел в 1960 году в Тихом океане оторвавшийся плот с четырьмя советскими солдатиками, чтобы спасти их от голодной смерти проверенным на экране способом: "Зиганшин буги, Зиганшин рок, Зиганшин первым съел сапог!"
Капитан Блад (Captain Blood)
США, 1935. Режиссер — Майкл Кертиц.
До сих пор время от времени кто-нибудь да пытается реанимировать жанр фильмов о приключениях в южных морях. Тщетно. Этот огромный киноархипелаг канул в небытие, как Атлантида. Тем сладостнее пересматривать на экране, как вчерашний каторжник, ставший грозным пиратским капитаном Бладом, унижает оклеветавшего его подлого губернатора, не теряя галантности истинного джентльмена, верховодит отпетыми головорезами в банданах, шрамах и серьгах и безупречно поддерживает застольную беседу с плененной красавицей. Капитан Блад возвышался на захлестываемом волнами капитанском мостике, командуя раз за разом: "Огонь! Огонь! Огонь!" Вряд ли кто-либо мог сыграть капитана Блада лучше, чем Эррол Флинн, голливудская притча во языцех, ловелас и скандалист, который однажды, никого не предупредив, отправился в далекую Испанию повоевать за республиканцев, которые казались ему такой же дикой и невинной ордой, как беспрекословно подчинявшиеся ему на экране пираты.
Фантазия (Fantasia)
США, 1940. Режиссер — Уолт Дисней.
Любой, кто видел "Фантазию", уверенно ответит на вопрос, кто такие Чайковский, Стравинский, Бетховен и Шуберт. Как же, это те парни из Калифорнии, которые писали музыку для Диснея. Вряд ли отец Микки Мауса держал в голове то, что на суконном языке бюрократов именуется "популяризацией классического наследия". Скорее всего он, когда слушал музыку, просто закрывал глаза, и перед его мысленным взором музыканты превращались в загадочные китайские тени, начинали порхать со звезды на звезду кентавры и бить чечетку совсем не страшные скелеты. Он не опрощал классическую музыку до уровня массовой культуры и не превращал чистое развлечение в академический концерт. Он просто чувствовал, совершенно по-детски, единство мира, в котором "Ученик чародея" иллюстрировал уморительную борьбу мышонка Микки с ошалевшими ведрами, а "Аве Мария" спроваживала в могилы расшалившихся мертвяков.
Седьмое путешествие Синдбада (The Seventh Voyage of Sindbad)
США, 1958. Режиссер — Натан Джуран.
На самом деле режиссер Джуран должен считаться автором "Седьмого путешествия Синдбада" в меньшей степени, чем гениальный мастер спецэффектов Рей Хэррихаузен. Казалось бы, мир сказок "Тысячи и одной ночи" невозможно перенести на экран. Но Хэррихаузен каким-то чудом сумел воплотить пахнущие сладкой халвой и благовониями, окутанные опиумным дымком, ласковые, как шелк, и звонкие, как сталь дамасских клинков, грезы. Превращение волей злого волшебника Сокураха служанки в женщину-змею, удушающую себя собственным хвостом, судорожная поступь циклопов, схватка Синдбада со скелетом, стражем плененной красавицы Паризы,— апогей индустрии спецэффектов 1950-х годов, непревзойденных и поныне. Забавно, что, когда в наши дни всемогущества компьютеров Голливуд берется за восточные легенды, он не рискует соревноваться с Хэррихаузеном и переводит их на более простой язык анимации.
Великолепная семерка (The Magnificent Seven)
США, 1960. Режиссер — Джон Старджес.
Наверное, "Великолепная семерка" — не лучший вестерн в истории кино. Скорее всего окружающей его легендарной аурой мы обязаны тому, что это был единственный вестерн, прорвавшийся на советские экраны. Его герои не ангелы, в рай они не попадут: наемники, авантюристы, игроки, золотоискатели, вставшие каменной стеной вокруг запуганной бандитами мексиканской деревеньки не из благородства, а из-за безденежья и зуда в пальцах, давно не нажимавших на спусковой крючок револьвера. Но собравшись вместе, эти семеро преобразились в коллективного героя, идеального отца, брата, жениха, друга, спасителя, приходящего на выручку, когда и небо, и земля ополчились против беззащитных крестьян. Что значит быть идеальным мужчиной? Перекатывать сигарильо во рту и прохаживаться, как Юл Бриннер, словно вытаскивая на ходу ноги из сапог; молчать, как Чарльз Бронсон; метать ножи, как Джеймс Кобурн; травить байки, как Стив Маккуин; поигрывать руками в белоснежных перчатках, как Роберт Воэн. И, скинув маску отпетого стрелка, играть с золотыми рыбками, как Хорст Бухгольц. И наплевать, что "дома нет, детей нет, семьи нет, денег нет, врагов нет... Живых врагов нет".
Фантомас (Fantomas)
Франция, 1964. Режиссер — Андре Юннебель.
В 1960-х годах французское кино превратилось в большого ребенка. Забросив экранизации классики, презрев психологические драмы, взрослые дяди ринулись за вдохновением в дебри комиксов, залежи бульварных романов начала века, синематеки, где хранились уцелевшие копии сериалов 1910-х годов. Комически напыщенное зло вступало в схватку с нелепым, почти маразматическим добром, истекая клюквенным соком, теряя отклеившиеся усы. Снова, как во времена немого кино, режиссеры предлагали забыть о достоверности и просто поверить, что за любым загадочным происшествием стоит великий и ужасный Фантомас: идиотская рожа, автомобиль, простым движением руки превращающийся в самолет, античная пластика великого Жана Марэ, скрыть которую нет никакой возможности. А добро... От того, что его воплощал придурочный комиссар Жюв, оно становилось только человечнее и милее. И никто в мире не сумеет разубедить мальчишек, видевших "Фантомаса" еще в советских кинозалах, что нет в природе скрытой неведомыми злодеями от широких народных масс заключительной серии эпопеи "Фантомас снимает маску".
Неуловимые мстители
СССР, 1966. Режиссер — Эдмонд Кеосоян.
Возможно, секрет обаяния этого фильма в том, что четверка неуловимых мстителей — архетип любой ребяческой компании, сложившейся на даче, где только и возможно такое попрание классовых различий. Мальчик из трудной семьи — Яшка-цыган. Очкастый "ботаник", которого уважают за то, что он все знает,— гимназист Валерка. Положительный Данька. И Ксанка, которую боготворят все сорвиголовы и которой, по мере взросления героев, кожаная чекистская куртка придаст пряное сексуальное обаяние. "Неуловимые мстители" — продолжение дачных игр в войнушку. Кому из строгавших деревянные "пестики" и мечи не хотелось бы, чтобы вместо велика — норовистый конь? Вместо сторожа, гоняющего с горохового поля,— атаман Бурнаш? Вместо опасности перекупаться — бандитская пуля? Вместо расплющенных свинцовой битой форменных пуговиц — Корона Российской Империи? И никто не посмеет загнать неуловимых в дом, оглашая окрестность криками об остывшем ужине и том, что пора надеть свитер.
Звездные войны (Star Wars)
США, 1977. Режиссер — Джордж Лукас.
Джордж Лукас совершил революцию в фантастическом кино не потому, что первым сообразил: снимать кино надо в расчете исключительно на подростков, которые не сегодня-завтра станут основными потребителями движущихся картинок. А потому, что он смешал ранее несовместные жанры. До Лукаса астронавты в скафандрах и рыцари в доспехах существовали отдельно, на разных книжных полках, в разных фильмах. Он первым посмел предположить, что на далеких планетах живут принцессы и мудрые ушастые карлики, что доблестные рыцари могут перемещаться не на конях, а на звездолетах тридцать пятого поколения, а наступление вполне библейской тьмы не противоречит третьему закону термодинамики. Лукас раздвинул пространство сказки за пределы Вселенной и времени. И дал мальчишкам в кинозалах надежду на то, что романтика и волшебство неистребимы и на их долю еще хватит плененных принцесс, томящихся под охраной космических драконов.
Индиана Джонс и Храм судьбы (Indiana Jones and the Temple of Doom)
США, 1984. Режиссер — Стивен Спилберг.
Говорят, что после выхода на экраны первого фильма о похождениях Индианы Джонса количество желающих обучаться археологии возросло чуть не вдвое. Стивен Спилберг возродил великий дух авантюры с большой буквы, казалось бы ушедший в прошлое вместе с памятью об экспедициях Сесиля Родса и Ливингстона, бедуинском маскараде Лоуренса Аравийского и ученых мужах, с равным усердием раскапывавших пирамиды и выполнявших поручения разведки ее величества. Великий пафос фильма в том, что приключение ждет тебя за углом, ты можешь выйти за утренней газетой или отправиться читать лекцию, а оказаться в подземных лабиринтах, ведущих прямиком в Храм судьбы или логовище секты Горного Старца.
Кто подставил Кролика Роджера? (Who Framed Roger Rabbit?)
США, 1988. Режиссер — Роберт Земекис.
Конечно, так смешать анимацию и "живое" кино, как это сделал Земекис в истории о кролике, влюбленном в вамп из кабаре, было бы невозможно до наступления компьютерной эры. Но фильм вышел на экраны в тот блаженный момент, когда компьютер еще не стал тираном, подчиняющим своей воле режиссеров, а оставался их могущественным, но послушным слугой, джинном в бутылке. Земекис вернул на экран детскую радость: сердце замирает в восторге не от того, что происходит, а от простого осознания факта, что пузатый частный детектив может взгромоздиться в рисованный глазастый автомобильчик, бесчестный судья — оказаться наполовину мультяшкой, а дурашливый кролик Роджер — избежать рокового для целлулоидных существ растворения в бензине.
Терминатор-2 (Terminator 2)
США, 1990. Режиссер — Джеймс Кэмерон.
Если покопаться в "Терминаторе-2", там обнаружится уйма неожиданных смыслов, вплоть до проповеди ультраконсервативного "выживания" в вечной войне с обществом и прогрессом. Но главное в лучшем эпизоде саги о Терминаторе не это, а то, что его можно, не стесняясь, пересказывать, как пересказывали в детстве кино, увиденное в летнем кинотеатре в каком-нибудь Зеленогорске: а он его так, а тот его хрясь, а потом они сцепились, покатились — и бабах, а у того рука отвалилась, а этот ему как даст! По жанру этот фильм — драка в благородном смысле слова, почти что поединок "слона", доброго Терминатора, присланного из будущего сберечь жизнь мальчишки, которому суждено стать вождем восстания против тирании роботов, и "кита", еще более совершенного злого андроида. Ситуация чисто митьковская. Лощеный хлыщ, идеальное орудие уничтожения, оказывается слабее Терминатора, похожего на деревенского силача, проучившего заезжего городского чемпиона. "Терминатор-2" — гимн честной дуэли: "слон" сильнее "кита" просто потому, что защищает, а не нападает.